Тихий центр

Оля вдруг начала смеяться нездоровым смехом, и Вадиму пришлось вытолкнуть ее и выйти, не прощаясь, чтобы окончательно не разбудить Ирину Павловну. Тогда текст обвинения был бы покруче.

На улице Алешенька выпустил мамину руку и подбежал к машине Вадима. Ой, какая это была машина! С ума сойти, какая красивая и большая это была машина!

— Мама! Смотри, какая огромная! Как дом!

— Да, маленький! — Лилия Степановна поспешила машине на помощь, не хватало еще поцарапать. — Это дяди Вадима! Не трогай! Давай мы лучше с тобой сходим на троллейбусы посмотрим!

— Не хочу я смотреть на троллейбусы! — вполне резонно возмутился Алеша. — Каждый день на них смотрим!

— Тогда давай просто погуляем, пошепчемся!

— Ай! — Алеша даже не обернулся, поскольку ковырял ручку, радовался. — Не хочу шептаться! Хочу такую машину!

— Да что ж ты делаешь-то! — Лилия Степановна чуть сознания не лишилась, когда увидела, что вытворяет сынуля. — Знаешь, сколько она стоит? Нам с тобой дядя Вадим руки оторвет, если мы что-нибудь сломаем!

— Пусть отрывает! — сказал Алеша и протянул свои маленькие ладошки. — Скажи ему, мама, чтобы оторвал, но пусть разрешит еще постоять с ней рядом! Я так ее люблю!

Вадим мрачно курил и смотрел на Олю. Та чего-то смеялась, перегибаясь пополам, но уже выходила из пике, и все больше ее смех смахивал на горькие рыдания.

— Ну, хватит уже, — попросил Вадим. — Слышишь? Хватит! Тетя Ира всегда была такой брутальной. И слова употребляла — будь здоров! Сегодня еще лайт версия! Я-то привык, а ты, конечно…

— И я привыкну! — взвизгнула Оля, утирая черную от туши слезку. — Пару лет в этом райском уголке — и я стану такой же унылой коровой, как твоя подружка Таня! У меня прям офигенные перспективы! Тихая смерть в тихом центре!

Вадим терпеливо слушал, все хотел найти в ее монологе подходящий момент, чтобы крикнуть: «Милая, а вот и твое новое, прекрасное жилье! Давай войдем туда, и будем счастливы!» Или что-то в этом роде. И чем дальше, тем меньше у него было поводов прогнозировать будущее счастье. Олю несло, она металась по клетке, размахивала худенькими, когтистыми лапками и страшным шепотом ругала жизнь.

— Оля!

— Что? Тебе хорошо! Ты старый, толстый! Тебе пришло время остепениться, и ты остепенился! Женился на молоденькой…

— Оля, прекрати!

— Придумал себе программу на ближайшие десять лет! И мне тоже придумал! Порядочная семья и восемь детей, чтоб про запас! А у меня ты спросил?

— Спросил!

Оля осеклась. Действительно, спросил. И не один раз. Причем Оля с самого начала не хотела и не верила, что все это может произойти, но скорбно-покорно соглашалась. И сейчас не верит, хотя вот она реальность: покрытая тонким слоем размытого мела лестничная клетка, строительные козлы и обшарпанная дверь тети Иры, в глазке которой торчит чей-то бойкий зрачок.

— Пойдем домой, — устало сказал Вадим.

— Пойдем, — вздохнула Оля.

Ирина Павловна оторвалась от глазка и проследовала на кухню. Там Таня мыла чашки, и, судя по звуку, параллельно их казнила.

— Вот Вадюха-падла! — радостно крикнула Ирина Павловна, бухаясь за стол. — Приволок из Москвы себе шалаву и думает, что можно лестничную клетку засерать!

— Мама!

— А ты чей-та такая нервная? Ревнуешь, что ли?

— Кого?

— Вадюху?

— Да что ты несешь, мама? — Таня стукнула мокрой ладонью по драной клеенке. — Ты хоть когда-нибудь думаешь, когда говоришь?

— Неа! — немедленно откликнулась Ирина Павловна. — Это ж ты у нас умная, а мать так, из простых да тупых! Матерью нам гордиться нечего! Она в институте не училась! Она вон метлой каждое утро на улице машет! Да?

— Да при чем тут это?

— А при том! Как жить негде, так к матери! А как мужа пинком под гитару на работу выгнать — так нет?

Таня хотела ответить что-то колкое, но сразу не нашлась, а потом уже было неактуально. Ирина Павловна победила.

Вадим открыл дверь, повозился с новым замком в темноте, потом долго нашаривал свет. Оля стояла на лестничной клетке и ждала. И нюхала запахи свежего ремонта, которые вытекли наружу.

— Ну, все, пришли, — очень буднично сообщил Вадим и включил свет. — Прошу.

Ах, как красиво он хотел обставить этот момент! Еще полчаса назад абсолютно серьезно обдумывал, как будет лучше — внести Олю или пусть идет сама, но с закрытыми глазами? А с потолка — конфетти или шарики… Ну, это вряд ли — шарики, — но что-нибудь откуда-нибудь обязательно должно красиво бабахнуть. И цветы вокруг, чтобы красиво и с намеком на сильную любовь… И ни фига не получилось.

Оля осторожно вошла, пытаясь понять, что она чувствует. Не в смысле ауры квартиры, мое — не мое, а в смысле хорошая ли? Красивенькая?

Квартира была хорошая. Очень хорошая. Строители, конечно, поглумились над соседями и навечно уделали лестничную клетку, но квартирку отконфетили по полной. Очень по-европейски получилось, очень!