Тихий центр

— Ну, за знакомство! — сказала Оля и подняла свой наперсток. — Надеюсь, оно принесет нам всем радость.

Тут позвонили в дверь.

— О! Это Вадим! — Оля вскочила, захлопала в ладоши. — Любимыыый! А мы тут начали без тебя! Давай-давай, присоединяйся!

И перепрыгнула Игоря, сверкнув голыми ножками, и помчалась к двери, продолжая радоваться и шуметь. Но за дверью оказался не Вадим, а женщина в черном.

— Мне Таню! — сухо сообщила она и отвернулась, пряча лицо в очках. Выглядела очень странно и даже опасно. Оля беспомощно оглянулась.

— Светлана Марковна? — Таня встала, расплескивая алкоголь. — Что-то случилось?

Светлана Марковна решила не отвечать на дурацкий вопрос с таким очевидным ответом и гордо удалилась. Таня, конечно, помчалась следом.

— Куда это она? — спросила Оля. — За кем это она?

Игорь сел и пожал плечами. Откуда ему знать, куда это она? И зачем она вообще? А также он? И кто во всем происходящем виноват? И что делать?

— Таня у нас два раза в день благотворительностью занимается, сегодня у нее по плану помощь инвалидам первого этажа.

— Господи, а там есть инвалиды? — испугалась Оля. — А, ну да… Мужик этот страшный, психически ненормальный…

— Не, этот мужик еще не самый ненормальный в этом доме! — ухмыльнулся Игорь и налил себе новую микроскопическую порцию. — Тут что ни квартира, то гнездо уродов!

— Я заметила! — Оля скоренько подняла свою рюмку, чокнулась по воздуху. — Там еще эта странная семейка, у которых детей по-американски зовут… И женщина какая-то безумная… И соседка наша, алкоголица… Ой…

— Что? Теща моя? Не бойтесь меня обидеть, на правду я не обижаюсь! Моя теща — это трындец полный! Вы еще не слышали, как она изъясняется.

— Почему это? Слышала! По утрам она очень громко ругается матом.

— А на кого?

— Неужели на вас?

— Точно! — Игорь даже с какой-то гордостью снова налил и выпил.

— Как можно на вас ругаться? — задумалась Оля.

— Еще как можно на меня ругаться! Что я денег не зарабатываю, грузчиком не работаю, морду ей не бью — короче, непорядок. Человек в недоумении плюс заливает с утра пораньше. Вот вам и портрет.

— А вы ведь пишете музыку?

— Пишу. Только никому это тут на фиг не надо! — Игорь посмотрел, наконец, на Олю — продолжить про музыку или нет? Может, сходить за гитарой, пусть нормальный человек нормальную музыку послушает?

— Могу я вас попросить… — Оля закусила губу, улыбнулась со смешанным выражением боли и игривости.

— Можете! — кивнул Игорь, искренне полагая, что сейчас его отправят за гитарой.

— Распустите волосы.

— В смысле?

Оля чуть-чуть отодвинулась, как будто хотела рассмотреть все полотно целиком. И следующие несколько секунд ее глаза меняли окраску, загораясь изнутри леопардовыми огнями. И чуть-чуть зубок при оскале — как будто судорога, но и улыбка. У Игоря шевельнулись волосы на загривке а сердце на секунду остановилось и дальше пошло уже очень тяжелыми шагами.

В полной тишине он стянул с замотанного узлом пучка резинку и дал волосам растечься по плечам. Оля смотрела.

— Ты красивый, — сказала она, — ты очень красивый.

— Жалко, что за это денег не дают…

— Очень красивый…

Оля на мгновение стала мамбой и как-то совсем незаметно скользнула по ковру, над подносами, по Игорю. Через секунду они яростно целовались.

— Светлана Марковна, подождите! Что случилось, Светлана Марковна?

Дама в черном быстро удалялась и захлопнула дверь своей квартиры прямо перед конопатым Таниным носом.

— Светлана Марковна! — Таня постучалась, позвонила, снова постучалась. — Откройте, Светлана Марковна!

Ей ответила Чапа: жестоко по-собачьи обругала. Потом возник взволнованный голос хозяйки.

— Вы меня предали, Таня! — пылко и горько сообщил голос. — Вы, как и все, меня предали!

— Да когда я вас предавала? — Таня даже оглянулась — не слышит ли кто? Не смеется ли, показывая на Таню пальцем?

— Всегда! На прошлой неделе! Месяц назад! Сегодня!

В который раз Таня испытала острое желание сбежать и прекратить общение с человеком, который настолько не в себе. И в который раз успокоила себя одним простым способом — представила себе ужас жизни одинокой, немолодой женщины с кучей тараканов в голове.

— Светлана Марковна, я вас очень прошу… меня простить.

— Вы жестокая, жестокая!

— Да. Но я больше так не буду. Простите меня, Светлана Марковна!

Чапа еще полаяла, потом ушла. Светлана Марковна за дверью молчала.

— Мне звонили из какой-то больницы, — сказала она. — Зачем вы засунули меня в больницу?

— Э-э-э… Я очень виновата… А что сказали эти, из больницы?

— Сказали, что у меня… рак во второй стадии!

— Что?

Таня прижала ладонь к губам. Ужас какой. А Светлана Марковна за дверью абсолютно очевидно заплакала.

— Мне плохо, Таня! — прохрипела она. — Мне страшно!

— Светлана Марковна! Откройте, пожалуйста!

— Мне так плохо! Мне кажется, я сейчас умру! У меня кружится голова, и все тело так болит! Мне кажется, этот рак, он пожирает меня, ест меня всю изнутри! У меня вся кожа горячая, а под ней как будто шевелится!

— Откройте мне, слышите?