Тихий центр

— Оль, у меня и без того проблем — во!.. В общем, ты погуляй пока, купи что-нибудь… Я вопросы порешаю, потом тебя подберу. Что это за улица? — он высунулся в окно, повертел головой. — Ладно, разберемся… Телефон с собой?

Оля не сразу поверила в такой поворот. Оставить ее одну? В незнакомом городе? На улице, названия которой никто не знает? Зашибись!

— Есть у меня телефон!

— Если что — звони. Будешь со мной через Москву разговаривать.

Оля, таинственно улыбаясь в сторону, открыла дверцу.

— Надо будет подключиться к местным операторам. Слышь, Оль?

— Слышу! — Оля хлопнула дверью, встала в лужу и пошла довольно быстрым шагом куда глаза глядят, утопая каблуками в полужидком от грязи придорожном газоне.

Спиной ждала, что Вадим выйдет следом, догонит ее, что ли. Но машина постояла, потом уехала.

И сразу — так уныло.

Оля выбралась на тротуар и зацокала себе вперед, оставляя маленькие комочки грязи. Высокие каблуки, короткая курточка со стразиками из какой-то коллекции прошлого сезона, кажется, но это никого не волнует, поскольку потенциальных зрителей у нее — вон тот старый дед на остановке да парочка пенсионеров у витрины аптеки. Все.

И Вадим говорит, что это центр? Чем и где тогда была ее жизнь до этого?

Страшно хотелось выпить водки, вообще любой обжигающей фигни, чтобы сразу отшибло и согрело, чтобы перестало казаться, что жизнь проиграна. Водка очень хороша в таких случаях. К ней бы еще туманные зеркала вокруг, которые отразят грустную Олину красоту, саксофон и улыбчивого, понимающего бармена.

— Простите, пожалуйста! — Оля наклонилась к старичку у аптеки. — А где здесь какой-нибудь… я не знаю… бар… кафе…

Пенсионеры удивленно переглянулись, пошевелили губами, потом дама вспомнила, что в универмаге через четыре остановки есть кафетерий.

Офигеть. Кафетерий.

Оля пошла дальше, и жгучая ярость в ней начала потихоньку выплескиваться наружу. Привез, осчастливил! Центр Европы! Родовое гнездо на втором этаже! Тополя под окном! Все удобства! Даже кафетерий в четырех остановках!

Дрожала неоновая лампа в аптечной витрине. Оля шла, блестя глазами и коллекционной курткой, спотыкалась о неровности тротуара и была нелепа на этой улице до ужаса.

— Девушка, куда поедем? — громко поинтересовался одинокий таксист в кустах. Ему тоже было грустно, ему тоже хотелось движения.

Очень злая Оля сначала хотела не обратить внимания, потом передумала и свернула к таксисту. Приближалась к нему — красивая и свирепая. И таксист в какой-то момент, видимо, пожалел о своем предложении, только бежать уже было поздно. Тогда он скоренько открыл дверцу даме, чем сам себя удивил, и галантно ждал, пока она усядется.

— Куда едем?

— Вот сюда! — Оля поискала в кармане, сунула таксисту под нос бумажку.

— И что там? Ресторан какой открыли?

— Не знаю. — Оля даже засмеялась, так все было параноидально. — У меня там родовое гнездо!

— А ты б у его спинку отвертел, от тада — да! — глумилась Ирина Павловна и бодро грызла семечки. Молодой, быковатый грузчик чесал репу и все думал, думал. Двое других, пошустрее, звонили и с кем-то громко ругались.

— Что вы такое говорите! — Лилия Степановна даже руками всплеснула. — Вы что, советуете мальчикам портить чужое имущество? Это же карается законом!

— А если не открутят, дак диван и не пройдет! И тогда Вадюха всех сам так пакарает! Слышь, ты? Получишь от заказчика!

— Оставьте человека в покое, Ирина Павловна! Он борется с пережитками советской архитектуры!

— Это он с пережитками капиталистической мебели борется!

Молодой грузчик выругался и ушел курить.

Диван стоял.

Вечерело.

— Игорь, идем поможем с диваном!

— Как мы им поможем? Добрым словом?

— Не знаю. Как-нибудь поможем!

— Тань, ну что ты вечно! — Игорь сел, поставил гитару в угол. — Что ты вечно, Тань!

— Ладно, как хочешь.

Таня набросила пальто, захлопнула за собой дверь. Не может — не надо, справимся сами. Раньше справлялись — и сейчас справимся! Хотя на лестничной клетке она на секунду расхотела помогать дивану — так ее, клетку, загадили строители. Не те, которые пыхтели сейчас внизу, а другие, но тоже имеющие непосредственное отношение к происходящим во дворе процессам.

А было так: Вадим вернулся в родительскую квартиру месяца три назад, тогда же купил две соседние и нанял две бригады строителей, чтобы раздолбали стены и сделали из трех квартир одну. Но получилось сделать только две из трех.

В какой-то момент благообразная Лилия Степановна поднялась на второй этаж и закричала страшным голосом, что совершит акт самосожжения, если стук и грохот сейчас же не прекратятся. Кричала она так долго и так отчаянно, что строители были вынуждены связаться с заказчиком, тот перезванивал Лилии Степановне аж из Москвы, беседовал.

В итоге долбильные работы прекратили, оставив однокомнатную квартиру неприсоединенной, и приступили к отделке. Хотя там шума было не меньше. А уж пыли-то сколько! Ирина Павловна, как главная уборщица дома и дворник, тоже решила действовать по-умному и объявила забастовку, прекратив при этом убирать пролет не только второго, но и первого этажей. Маленький домик тихо зарастал.