Тихий пруд

Мэри тщетно старалась найти выход. Джон наверняка заставит ее отослать Элли. Некому станет помогать присматривать за детьми. Джон не позволит ей не только учить их, но и находиться с ними в одной комнате. Но куда они могут ее отправить? У девушки не было никого, кроме старой тетушки Аннабел, которая непременно поинтересуется, почему Лентоны не могут оставить Элли у себя. Чем больше Мэри думала об этом, тем безвыходное казалась ей ситуация. Если бы только Джон захотел помочь, а не упивался собственным гневом! Конечно, с Элли следует поговорить и объяснить ей, насколько она не права. И нужно встретиться с Джеффри Фордом, которому, несомненно, должно быть стыдно. Если она сделает это, разговоры прекратятся сами собой. Миссис Коллен просто злая на язык женщина, которая решила, что может выгородить собственную дочь тем, что обвинит кого-то другого. И глупо было со стороны Джона идти к ней и разговаривать о поведении Оливии. Она, Мэри, попыталась бы отговорить его от этой затеи, если бы узнала о ней, хотя вряд ли ей бы это удалось — мужчины такие твердолобые и всегда считают, что сами знают, как лучше.

Как ни легки были шаги Элли, Мэри услышала их, когда та заворачивала за угол дома. Девушка бежала из последних сил, не разбирая дороги, по траве, по гравию, и вряд ли осознавала, темно вокруг или светло. Ужас гнал ее, словно ветер осенний листок. Элли бежала от пруда в саду Форд-хауса — через калитку в живой изгороди, через лужайку перед домом, через заросли возле подъездной дорожки и дальше по проселочной дороге, но когда она добралась до ворот дома викария, ее шаг замедлился. Она миновала темные силуэты георгинов — черные листья, черные цветы в самой гуще мрака — и подошла медленно, волоча ноги, к старой груше под окном своей комнаты, схватилась за нее и остановилась, шумно и с трудом переводя дух. Спускаться вниз было довольно просто, но как она теперь заберется обратно? У нее не осталось ни сил, ни дыхания. Элли обхватила дерево руками и, привалившись к дереву, замерла.

Мэри Лентон вскочила на ноги, прижавшись спиной к стене. Что случилось — что вообще могло случиться? Она и не знала, что может быть хуже, чем сидеть здесь, в темноте и ждать, пока вернется Элли. Но это было хуже, намного страшнее. Она боялась позвать на помощь, пошевелиться, сделать шаг.

И вот, очень медленно и поминутно всхлипывая, Элли поставила ногу на самую нижнюю ветку дерева и начала карабкаться наверх. Мэри наконец смогла шевельнуться.

В углу стоял туалетный столик и где-то рядом с ним находился выключатель. Мэри ощупью двинулась в ту сторону и дотянувшись до него, замерла!. Снаружи Элли изо всех сил цеплялась за корявые ветви груши, ее ноги оступались и скользили, дыхание с хрипом вырывалось изо рта. Мэри было жутко слышать это, не имея возможности помочь девушке: ведь если Элли увидит ее и испугается, то может упасть. Мэри Лентон подумала, что не всегда это возможно — помочь тем, кого любишь, и тогда они должны позаботится о себе сами. И еще подумала, что Элли сумеет вернуться назад.

Мучительно, медленно-медленно Элли преодолела оставшийся путь. Над подоконником возникла тень, тяжелое дыхание раздалось в комнате. На минуту показалось, что темный силуэт в окне висит неподвижно, но потом он снова зашевелился. Из последних сил Элли поставила колено на подоконник и переползла через него. Она вцепилась в занавеску и остановилась пошатываясь.

А затем вспыхнул свет, и Элли отчетливо увидела комнату и Мэри Лентон, чья рука только что повернула выключатель. Губы Элли раздвинулись, но с них не слетело ни звука. Мэри смотрела на нее с ужасом. Джемпер, кардиган и перед юбки Элли были насквозь мокрыми и с них капало.

— Элли! — воскликнула Мэри.

Элли Пейдж слепо таращилась на нее. Ее пальцы отпустили занавеску, пол впереди вздыбился и она стала падать… падать… падать.

Чтобы привести ее в чувство, потребовалось немало времени, да и в сознание, казалось, она пришла так ненадолго, что праведный гнев Джона Лентона остыл и он без возражений согласился на все предложения жены:

— Я не могу оставить ее одну, Джон — ее нельзя оставлять.

Джон Лентон перевел взгляд на напряженное белое лицо на подушке. Они подняли Элли на кровать и укрыли одеялом — тело девушки было холодным как лед. Джон наполнил грелки горячей водой и вскипятил молоко. До сих пор у Лентонов не было времени ни на что, кроме страха и спешки, но теперь Джон спросил:

— Почему ты ее раздела? — и продолжил, но уже куда более резко:

— Не могла же она выйти на улицу в таком виде?