Тогда Вера еще в мединституте училась, и после четвертого курса попала на практику в областную больницу, в кардиологическое отделение. Конечно, там сразу поднялась паника, но, на взгляд Веры, паника вполне рядовая, ничего экстраординарного. Однако старшая медсестра заявила, что с появлением Веры некоторым больным стало хуже, у них давление поднялось, и тахикардия опять появилась. А молодая врачиха, которая прохлопала ушами микроинфаркт у своего пациента, уверяла, что никакого микроинфаркта не было, пока пациент Веру не увидел, и что Вера не имеет права становиться практикующим врачом, а то процент летального исхода в кардиологии резко возрастает. Зав отделением, сорокалетний мужик, по горло занятый работой, семьей, детьми, дачей, машиной, больными родителями и проблемами каких-то дальних родственников, несколько дней отмахивался от этих заявлений и на Веру особого внимания, кажется, не обращал. А однажды вечером позвал ее в свой кабинет, закрыл дверь на ключ и принялся торопливо раздеваться. Вера стояла посреди комнаты и равнодушно наблюдала.
— Ты чего тормозишь? — Зав отделением бросил белый халат на стул и потащил через голову футболку. — Раздевайся скорей, ложись на кушетку…
— Зачем? — без особого интереса спросила она.
— Гы! — сказал зав отделением и взялся за штаны. — Правду бабы говорят: до инфаркта довести можешь… Скорей, скорей! Черт, нет ничего… Ты предохраняешься?
— С какой стати? — удивилась Вера. — Я не… м-м… У меня никого нет. И не было.
— Не ври, — сказал зав отделением. — Мне все равно. Ну, иди сюда… Да не бойся, я постараюсь, чтоб ты не залетела…
— Да я вообще-то не против ребенка, — серьезно сказала Вера. — Главное — чтобы здоровенький родился. У вас с наследственностью как?
Зав отделением, не совсем успев снять штаны, с размаху сел на кушетку и уставился на нее дикими глазами. Вера стояла столбом и смотрела на него очень серьезно.
— А, я понял, — сказал, наконец, зав отделением. — Ты уже залетела! Ну, мне все равно… Только ты на меня ребенка не повесишь, это уж хренушки. Если что — как миленькая на аборт побежишь. Сам за ухо отведу! Поняла?
— Ой, — сказала Вера, прижимая руку к сердцу и глядя на зав отделением с ужасом. — Ой, что вы такое говорите, Алексей Иванович?! Неужели вы способны на убийство ребенка?! Да к тому же — своего собственного… нет, в это верить я решительно отказываюсь. У вас же есть дети, да? Ну вот, дети у вас есть, значит, вы их не убивали! Или убивали, но не всех? Алексей Иванович, а по каким признакам вы своих детей отбраковывали? Все-таки что-то с наследственностью не так, да?
— Ты что, больная? — растерянно спросил зав отделением. — Ты что несешь-то? Детей убивать… Нет, точно больная.
— Я здоровая, — уверенно сказала она. — С точки зрения наследственности я совершенно здорова. Или вы имеете в виду заболевания, передающиеся половым путем? Но ведь наш контакт нельзя считать половым… Или можно? Пойду на всякий случай сдам анализы. Вы что у себя подозреваете, Алексей Иванович? Сифилис? ВИЧ-инфекцию? Ладно, я на всякий случай два анализа сдам.
Вера шагнула к двери, повернула ключ, но тут зав отделением вскочил, заорал «Стой!» и, путаясь в полуспущенных штанах, кинулся за ней. Поэтому выйти неторопливо и безмятежно не получилось, Вера выскочила из кабинета с подозрительной поспешностью — и, конечно, тут же налетела на старшую медсестру.
— Ну-ну, — процедила та сквозь зубы, окидывая Веру откровенно ненавидящим взглядом. — Пустила в ход последний козырь? Надеешься, что практику теперь зачтут?
— Тамара Анатольевна! — Вера сделала вид, что ничего не слышала, а если что-то и услышала, то все равно ничего не поняла. — Тамара Анатольевна, что делать? По-моему, с Алексеем Ивановичем что-то случилось! Мне даже страшно… Он на себе одежду рвет и кричит что-то непонятное… Вы не знаете, раньше с ним такие бывало? Может, психиатров вызвать?
Тамара Анатольевна уставилась на нее точно таким взглядом, каким минуту назад — Алексей Иванович, пошла красными пятнами, закашлялась и замахала руками. Вера осторожно постукала ей по спине, участливо заглядывая в глаза.
— Уйди, — сипло сказала Тамара Анатольевна, наконец, откашлявшись и отдышавшись. — Надо же такой дурой быть… Ой, ду-у-ура! Уйди, кому говорю…
Вера и ушла, раз ей так велели. Тем более что уйти давно уже хотелось, ей здесь не нравилось — и в кардиологии, и в больнице, и вообще, кажется, в медицине. А еще вчера вроде бы нравилось. Ладно, завтра видно будет.
Вечером она рассказала тезке про зав. отделением. Не жаловалась, а просто информацию излагала. Ждала от тёзки какого-нибудь мудрого совета, потому что действительно не знала, как вести себя дальше. А практика в кардиологии только через неделю закончится. У этого идиота, Алексея Ивановича, и так семь пятниц на неделе, а тут еще наверняка на нее обозлился. Может сильно навредить. В институте его уважают, приглашают в экзаменационную комиссию, да и вообще к его мнению прислушиваются… Если он опять что-нибудь такое… В общем, в случае чего — какие слова ему говорить? Чтобы и понял, и не очень обиделся.