Тихий Дон. Том 1

– Наш Третий корпус находится в резерве Румынского фронта, – оживленно рассказывал Калмыков. – Недели полторы назад получаю от командира полка предписание: сдав сотню, совместно с сотником Чубовым отправляться в распоряжение штаба дивизии. Чудесно. Сдаю. Приезжаем в штаб дивизии.

Полковник М., из оперативного отделения, – ты его знаешь, – конфиденциально мне сообщает, что я немедленно должен выехать к генералу Крымову. Едем с Чубовым в корпус. Крымов принимает меня, а так как он знает, кого из офицеров к нему посылают, то прямо заявляет следующее: «У власти люди, сознательно ведущие страну к гибельному концу, – необходима смена правительственной верхушки, быть может, даже замена Временного правительства военной диктатурой». Назвал Корнилова как вероятного кандидата, потом предложил мне отправиться в Петроград, в распоряжение Главного комитета Офицерского союза. Теперь здесь сгруппировано несколько сот надежных офицеров. Ты понимаешь, в чем заключается наша роль? Главный комитет Офицерского союза работает в контакте с нашим Советом союза казачьих войск, на узловых станциях и в дивизиях организует ударные батальоны. Все, что в недалеком будущем пригодится…

– Во что же выльется? Как ты думаешь?

– Вот тебе раз! Неужели, живя здесь, вы не уяснили обстановку?

Несомненно, будет правительственный переворот, у власти станет Корнилов.

Армия ведь за него горой. У нас там думают так: две равнозначащих – это Корнилов и большевики. Керенский между двумя жерновами, – не тот, так другой его сотрет. Пусть себе спит пока на постели Алисы [44]. Он – калиф на час. – Калмыков, помолчав и раздумчиво играя темляком шашки, сказал:

– Мы, в сущности, – пешки на шахматном поле, а пешки ведь не знают, куда пошлет их рука игрока… Я, например, не представляю всего, что творится в Ставке. Знаю, что между генералитетом – Корниловым, Лукомским, Романовским, Крымовым, Деникиным, Калединым, Эрдели и многими другими – есть какая-то таинственная связь, договоренность…

– Но армия… пойдет ли вся армия за Корниловым? – спросил Листницкий, все убыстряя шаги.

– Солдатня, конечно, не пойдет. Мы поведем ее.

– Ты знаешь, что Керенский под давлением левых хочет сместить верховного?

– Не посмеет! Завтра же поставят его на колени. Главный комитет Офицерского союза довольно категорически высказал ему свой взгляд на это.

– Вчера к нему от Совета союза казачьих войск были делегированы представители, – улыбаясь, говорил Листницкий. – Они заявили, что казачество не допускает и мысли о смещении Корнилова. И ты знаешь, что он ответил: «Это – инсинуации. Ничего подобного Временное правительство и не думает предпринимать». Успокаивает общественность и в то же время, как проститутка, улыбается исполкому Совдепа.

Калмыков на ходу достал полевую офицерскую книжку, прочитал вслух:

– «Совещание общественных деятелей приветствует вас, верховного вождя русской армии. Совещание заявляет, что всякие покушения на подрыв вашего авторитета в армии и России считает преступными, и присоединяет свой голос к голосу офицеров, георгиевских кавалеров и казаков. В грозный час тяжелых испытаний вся мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верою. Да поможет вам бог в вашем великом подвиге на воссоздание могучей армии и спасения России! Родзянко». Ясно, кажется? Не может быть и речи о смещении Корнилова… Да, кстати, ты видел вчера его приезд?

– Я только ночью приехал из Царского Села.

Калмыков улыбнулся, разом оголив ровный навес зубов и розовые здоровые десны. Узкие глаза его сморщились, излучив от углов несчетное множество паутинно тонких морщин.

– Классически! Охрана – эскадрон текинцев. Пулеметы на автомобилях. Все это к Зимнему дворцу. Довольно недвусмысленное предупреждение… кха-кха-кха. Видел бы ты эти рожи в косматых папахах. О, на них стоит посмотреть! Своеобразное производят впечатление.

Поколесив по Московско-Нарвскому району, офицеры расстались.

– Нам, Женя, надо не терять друг друга из виду, – говорил на прощание Калмыков. – Лихое наступает время. Держись за землю, а то упадешь!

Вслед уходившему Листницкому крикнул он, став вполоборота:

– Забыл тебе сказать. Меркулова нашего помнишь? Художника-то?

– Ну?

– Убили в мае.

– Не может быть!

– Да ведь как убили, – нечаянно. Глупее смерти и быть не может. В руках у разведчика разорвалась граната, самому ему по локти оторвало руки, а от Меркулова нашли мы лишь часть внутренностей да раздробленный цейс [45]. Три года щадила смерть…

Калмыков еще что-то кричал, но поднявшийся ветер взвихрил серую пыль, нес лишь безголосые концы слов. Листницкий махнул рукой, пошел, изредка оглядываясь.

XIII

6 августа начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Лукомский, через первого генерал-квартирмейстера Ставки генерала Романовского, получил распоряжение о сосредоточении в районе Невель – Н. – Сокольники – Великие Луки 3-го конного корпуса с Туземной дивизией.

– Почему в данном районе? Ведь части эти в резерве Румынского фронта? – спросил озадаченный Лукомский.

– Не знаю, Александр Сергеевич. Передаю вам точно приказание верховного.