Тихий домик. Из партизанского дневника

Из своих комнат выходили воспитатели — лица спокойны, глаза понимающе смотрят друг на друга. Никита Степанович подумал: «Не хотят волновать детей, создают впечатление, что ожидали такого часа, внутренне к нему подготовились». И он, как секретарь парторганизации, благодарил мысленно этих людей за то, что они были такими. Ему не нужно ничего объяснять, все и так ясно.

— Зина. — обратился он к молодой воспитательнице, — что же не видно Лидин? Она знает? Успеет собрать аптечку, медикаменты? Медицинская помощь нам будет нужнее хлеба…

— Я вплела ее сестру Наталью. Она ругается, говорит: никуда не уеду, не брошу дома, не хочу, чтоб попал он в руки оккупантов…

— Нет, нет! Пожалуйста, сходите к Лидии, и пусть обе сестры немедленно собираются. Нам каждый взрослый сейчас нужен! Каждый!..

— Слушаюсь, товарищ командир! — без тени иронии воскликнула Зина и, круто повернувшись на каблуках, побежала к кабинету врача.

Зина училась в Минске, в институте, а в детдоме проходила практику. Занималась она немного и медициной, готовилась быть медсестрой.

Она постучала в кабинет врача. По дверь не открылась. Недолюбливая новую врачиху — Лидию Сову, которая перед самой войной явилась к своей сестре Наталье, да так тут и застряла, хотя должны были прислать постоянного врача. Зина не церемонилась сейчас и стучала в дверь ногой.

Дверь отворилась, и заспанная, недовольная Лидия показалась на пороге в одном халате.

— Что вы стучите? Бомба в дом угодила?

— Эвакуация…

— Ну и что? Бросьте паниковать.

— Я и не паникую, — Зина чувствовала некоторую неприязнь к этой молодой самоуверенной женщине. — Приказ. Немедленно эвакуируем детей. Собирайте медикаменты, аптечку. Это сейчас дороже хлеба…

— Дороже хлеба ничего быть не может. Неужели враг так близко?

— Радом где-то… Хорошо, сели успеем проскочить через Верино. Да что вы в самом деле стоите?

Лидия действительно стояла, как оцепеневшая.

— Медикаменты у меня собраны. Я спущусь… — наконец сказала она.

— Я вам помогу…

— Пришлите лучше детей. Будут таскать ящики…

В это время мимо кабинета по коридору пробегал Никита Степанович. Обе женщины по его лицу сразу поняли, что стряслась еще беда.

— Что? Что?

— В Верино фашисты! Будем уходить лесом на станцию Лесовиды. Там их еще нет.

— Неужели в Верино… уже!.. — ахнула Лидия.

— Девушки! Без лишних разговоров. Быстрее, быстрее. У нас уже половика вещей на подводах, а вы еще не приступали!

И тут Зина удивилась даже — так запрыгала, завертелась эта долговязая врачиха. И все у нее из рук летит, такая нескладная!..

Зина побежала вниз звать старших ребят, чтобы помогли носить медикаменты.

* * *

Во двор вывели шестнадцать подвод. И теперь они стояли на той самой дороге, по которой еще совсем недавно прошли солдаты, прокатилась на восток техника. На той самой дороге, которая всегда зарастала летом травой, подорожником и одуванчиками, а теперь стала белой от горячей пыли.

У подвод командовали повариха Авдотья Николаевна и завхоз Федор Митрофанович Ваненков.

Грузили провизию, которой оставалось не так уж много; завхоз отчитывал кастеляншу, за то что выволокла во двор гору простынь, наволочек, одеял.

— Матрацы! Только матрацы! — кричал разгорячившийся Ваненков. — На какой шут простыни? Только матрацы! И побольше! Все! Да-да, еще попомните мое слово — будем делать баррикады…

— Из матрацев-то? — смеялась повариха. — Много ты ими забаррикадируешь…

— Да-да! Попомните мое слово, — горячился завхоз и ворчал на молоденькую кастеляншу, которая слушала его серьезно, сердито сдвинув брови.

— Никита Степанович! — крикнул завхоз Тишкову. — Все равно весь дом на эти подводы не погрузишь, не увезешь… Я так считаю, что в первую очередь надо грузить матрацы…

— Детей! Детей! В первую очередь детей, дорогой Федор Митрофанович.

— Так и я об этом же! Вот как раз на матрацы — детей…

— Поменьше сейчас забот о нашем скарбе. Будем живы — наживем. А жить нам надо, необходимо жить нашему коллективу!..

В это самое время мимо них прошел директор, согнувшись, таща на спине тумбочку.

— Павел! — крикнул Тишков сыну. — Помоги Виктору Ивановичу.

— Да! Без нее я не могу, — оправдываясь, проговорил директор. — Тут даже не личные дела, а только карточки на каждого воспитанника. Самые необходимые данные… У кого-то из наших воспитанников найдутся родственники. Эти карточки очень ценны…

— А личные дела?

— Я распорядился, чтобы ребята снесли их и погреб. Погреб завалим, сровняем с землей.

— Не погниют?

— Это ж ненадолго!

— Да-да! Надо думать…

Виктор Иванович отличался аккуратностью, любил во всем порядок. Человек он был одинокий, и все воспитанники для него были родными. Он всегда хотел, как можно лучше устроить их судьбу.

Как ми старался Тишков убедить людей, чтобы не брали ничего лишнего, на подводах оказались какие-то тумбочки, сундучки, шкафчики… Каждый брал самое дорогое, казавшееся ему абсолютно необходимым, и не разрешить это людям было бы не только нетактично, но и неправильно. Их нельзя было обижать!

Рассвело. И хотя солнце еще пряталось за лесом, хорошо были видны и дом, и лес, и дорога, и двор, и подводы, и дети.