Тихий американец

— Они убили его потому, что он был слишком наивен, чтобы жить. Он был молод, глуп, невежда и впутался не в свое дело. Он не имел представления о том, что здесь происходит, так же как и вы все, а вы его снабжали деньгами и пичкали сочинениями Йорка Гардинга, приговаривая: «Вперед! Вперед! Завоюй Восток для демократии!» Он видел только то, о чем ему прожужжали уши на лекциях, а наставники его одурачили. Даже видя мертвеца, он не замечал его ран и бубнил: «Красная опасность» или «Воин демократии»…

— А я-то думал, что вы — его друг, — сказал он с укором.

— Я и был его другом. Мне так хотелось, чтобы он сидел дома, читал воскресные приложения к газетам и болел за бейсбол. Мне так хотелось, чтобы он мирно жил с какой-нибудь американочкой, которая читает книжки только по выбору своего клуба.

Он смущенно откашлялся.

— Ну да, конечно. Совсем забыл. Поверьте, Фаулер, все мои симпатии были на вашей стороне. Он поступил очень дурно. Не скрою, у нас с ним был длинный разговор по поводу этой девушки. Видите ли, я имел удовольствие знать профессора Пайла и его супругу…

— Виго вас ждет, — сказал я и пошел от него прочь. Тут он впервые заметил Фуонг, и когда я оглянулся, он смотрел нам вслед с мучительным недоумением: извечный старший брат, который ничего не понимает в делах младшего.

3

Пайл впервые встретил Фуонг в том же «Континентале» месяца через два после своего приезда. Наступал вечер, а с ним и та мгновенная прохлада, которую приносит заход солнца; в переулках зажигали свечи. На столиках, где французы играли в «восемьдесят одно», стучали кости, а девушки в белых шелковых штанах возвращались на велосипедах домой по улице Катина. Фуонг пила оранжад, я — пиво, и мы сидели молча, довольные тем, что мы вместе. Но вот Пайл нерешительно подошел к нашему столику, и я их познакомил. У него была манера в упор глазеть на девушек, словно он их никогда не видел, а потом краснеть от смущения.

— Я вот все хотел спросить, не согласитесь ли вы с вашей дамой, — сказал Пайл, — пересесть к моему столику. Один из наших атташе…

Это был атташе по экономическим вопросам. Он так и сиял улыбкой с террасы над нами, — широкой, приветливой, сердечной улыбкой уверенного в себе человека, который «не теряет своих друзей, потому что употребляет самые лучшие средства от пота». Я не раз слышал, как его звали «Джо», но так и не узнал его фамилии. Он поднял страшную суету, шумно отодвигая стулья и вызывая официанта, хотя в «Континентале» вам все равно могли подать только пиво, коньяк с содой или вермут-касси.

— Вот не надеялся вас здесь встретить, Фаулер, — сказал Джо. — А мы ожидаем наших ребят из Ханоя. Там, говорят, было настоящее сражение. Почему вы не с ними?

— Мне надоело летать по четыре часа, чтобы попасть на пресс-конференцию, — сказал я.

Он неодобрительно поглядел на меня.

— Наши ребята прямо горят на работе. Подумать только, они ведь могли бы зарабатывать вдвое больше и без всякого риска, если бы занялись торговыми делами или писали для радио.

— Но тогда им пришлось бы работать, — сказал я.

— Они, как боевые кони, чуют запах битвы, — продолжал он ликующим тоном, не слушая того, что ему не хотелось слышать. — Билл Гренджер — его хоть привязывай, когда где-нибудь пахнет дракой.

— Вот тут вы правы. На днях я видел, как он дрался в баре «Спортинг».

— Вы понимаете, что я говорю совсем не об этом.

Два велорикши, бешено вертя педали, пронеслись по улице Катина и картинно замерли у дверей «Континенталя». В первой коляске сидел Гренджер. Во второй лежала серая, бессловесная груда, которую Гренджер стал выволакивать на тротуар.

— Давай, Мик, — приговаривал он. — Ну, идем. — Потом он стал препираться с рикшей. — На, — сказал он. — Хочешь бери, хочешь нет, — и бросил на землю в пять раз больше денег, чем полагалось.

Атташе по экономическим вопросам сказал нервно:

— Наши ребята тоже хотят немножко отдохнуть.

Гренджер кинул свою ношу на стул. Потом он заметил Фуонг.

— Ишь, старый черт, — заорал он. — Где ты ее подцепил, Джо? Вот не думал, что ты еще на это способен… Простите, мне надо в клозет. Присмотрите за Миком.

— Здоровая солдатская прямота, — заметил я.

Пайл сказал серьезно, снова покраснев:

— Я ни за что бы вас не пригласил, если бы знал…

Серая куча на стуле зашевелилась, и голова упала на стол, будто жила отдельно от всего остального. Она испустила вздох, длинный свистящий вздох, полный беспредельной скуки, а потом замерла снова.

— Вы его знаете? — спросил я у Пайла.

— Нет. Он газетчик?

— Я слышал, что Билл называл его Миком, — напомнил атташе по экономическим вопросам.

— Кажется, у «Юнайтед Пресс» теперь новый корреспондент?

— Того я знаю. А он не из вашей миссии по экономическим вопросам? Но вы, конечно, не можете знать всех ваших сотрудников, — их тут у вас сотни.

— Кажется, он — не наш, — сказал атташе по экономическим вопросам. — Я такого не помню.

— Можно поискать у него удостоверение, — предложил Пайл.

— Бога ради, не будите его. Хватит с нас одного пьяного. Гренджер-то уж во всяком случае знает, кто он такой.

Но и Гренджер этого не знал. Он вернулся из уборной мрачный.