«Тихие» американцы

Например: «По данным ЦРУ советские власти снабжают здание американского посольства в Москве отравленной водой. Это обнаружилось, когда специалисты ЦРУ провели анализ воды». Сенсация! Шум на всю Америку! Справедливое беспокойство читателей и телезрителей. Через несколько дней, правда, выясняется, что все это ложь от начала до конца. Вода в посольстве обыкновенная, московская, хорошая, не хуже, чем в Нью-Йорке или Вашингтоне. А как же с пробой, которую брали специалисты ЦРУ? Оказывается, ошибка вышла. Пробирка, видите ли, была не стерильной. Грязной была пробирка. Так объяснили в Посольстве США в Москве. Правда, объяснили это уже без шума, без сенсаций. И сообщение об этом — где-то на тридцатой странице газеты. Смехотворно? Примитивно? Да. Но расчет на то, что ледышка страха — еще одна — отложилась у миллионов людей.

Расчет на непрерывность лжи. И непрерывность страха.

Американский литературный критик Генри Менкен, умерший в 1956 году, как-то написал, что американцы больше всего симпатизируют наглым лжецам и меньше всего любят тех, кто пытается говорить им правду. (Может быть, поэтому в Америке не очень любят Франклина Рузвельта, предупреждавшего людей о том, что бояться им следует лишь самого страха, и до сих пор с симпатией вспоминают Гарри Трумэна, который поощрял «охоту за ведьмами» и старательно сеял панику перед «советской угрозой».)

По странам Западной Европы проходят антивоенные демонстрации людей, встревоженных словами и делами правительства Рейгана. На помощь приходит ЦРУ. Оно сообщает, что демонстрации «организованы Москвой». Что каждый их участник (а там их сотни тысяч!) «подкуплен» Кремлем, является «его агентом».

Конечно, при здравом рассмотрении такое утверждение должно вызывать смех. Но расчет на то, что американский обыватель настолько с детства пропитан подсознательным безотчетным чувством страха перед Советским Союзом, настолько запуган антисоветской пропагандой, что «проглотит» и это.

Несмотря на предупреждение президента Рузвельта, именно страх перед «советской угрозой» всегда был оправданием для гонки вооружений, а после женевской встречи в верхах, после объявления советской программы уничтожения ядерного оружия до 2000 года, после введенного нашей страной одностороннего моратория на все ядерные взрывы возникла угроза не страха, а угроза страху.

И сразу бешено завертелись те круги в США, для которых угроза страху — это угроза их благополучию.

И сразу ЦРУ готовит доклад о «гигантском советском военном наращивании», о «нарушениях Москвой всех договоров», о том, что сотрудники советского постоянного представительства при ООН в Нью-Йорке — шпионы и т. д. и т. п. А сенатор от штата Нью-Йорк Мойнихен, тесно связанный с ЦРУ, с экранов телевизоров призывает не пускать сотрудников советских учреждений и членов их семей на океанские пляжи под Нью-Йорком, ибо «на пляжах, — утверждает сенатор — и ссылается при этом на данные спецслужб, — русским особенно удобно подслушивать телефонные разговоры американцев, используя для этого самую совершенную электронную аппаратуру».

Почему именно на пляжах русские наиболее успешно прячут «самую совершенную электронную аппаратуру»? Это никому не понятно. Ясно лишь одно — нужен взрыв шпиономании, чтобы помешать уменьшению страха перед Советским Союзом.

Как только стала реальной возможность встречи лидеров двух великих держав в Рейкьявике, сразу же пришли в движение все щупальца реакции, и прежде всего ЦРУ. Немедленно была развернута грандиозная пропагандистская кампания по поводу того, что в Москве был пойман с поличным заурядный американский журналист-шпион Н. Данилофф. Оркестрована эта кампания была столь многосторонне, антисоветские барабаны били так мощно, что не могло быть никакого сомнения — акция была организованной. И если дирижерская палочка и не находилась в руках у кого-нибудь из руководителей ЦРУ, то «мелодия» была конечно же написана ими. Несоответствие гигантских пропагандистских сил, задействованных в этой акции, скромной фигуре маленького шпиона было столь разительным, что вывод мог быть только один: акция была предпринята не «ради него», а против Рейкьявика. Против самой мысли о возможных договоренностях между СССР и США.

К этой кампании примыкала и другая — высылка из США советских дипломатов. О ней я уже говорил в начале предисловия.

Оставалось один-два дня до начала встречи в Рейкьявике, когда радио передало: мистер Уайнбергер, министр обороны США, находившийся в те дни в Китае, заявил публично, что решение Советского правительства вывести из Афганистана шесть полков — лишь пропагандистская акция, что на самом деле никакого уменьшения численности ограниченного советского военного контингента в Афганистане не произойдет. И сослался на данные спецслужб, то есть ЦРУ.

Это была явная ложь. И Уайнбергер знал, что его слова — ложь. Но шел на это сознательно, чтобы отравить атмосферу в Рейкьявике.