Тихая, как последний вздох

— Я уверен, что… — начал мистер Кварендон и снова умолк. С минуту он сидел, вглядываясь в Алекса. Потом неспокойно шевельнулся. Псы посмотрели на него. Алекс тоже молчал. — Можете ли вы дать мне слово, что то, о чем я сейчас расскажу, навсегда останется между нами? — мистер Кварендон подался вперед.

Алекс беспомощно развел руками.

— Несколько часов назад здесь была убита молодая женщина, ваша бывшая секретарша, и мы ведем расследование этого дела. Как же вы можете просить, чтобы я обязался молчать, даже не зная, что вы намерены мне сообщить?

— Я, в свою очередь, могу дать вам слово, что все, о чем я скажу, не касается… — он поколебался, — не касается этого убийства.

— А касается ли это другого убийства?

Мистер Кварендон не ответил. Алекс ждал.

— Это очень трудно, — произнес, наконец, мистер Кварендон хриплым шепотом.

— Может, я помогу вам, — Джо не спускал с него глаз. — Грейс Мэплтон была очень красивой женщиной.

Тучный издатель резко вздрогнул.

— Что вы хотите этим сказать?

— Очень красивой и очень опасной, настолько опасной, что, быть может, далеко не один человек обрадуется, прочтя в завтрашних газетах, что особа с таким именем и фамилией была убита.

— Вы так считаете?

Джо кивнул.

— Вопрос звучит очень просто, мистер Кварендон: обрадовало ли это известие вас и вашего друга, сэра Гарольда? А может быть, только одного из вас?

— А почему оно должно было нас обрадовать?

— Потому, что Грейс Мэплтон была опасной и беспощадной шантажисткой.

— Откуда вы знаете? Неужели вы тоже?..

Кварендон умолк.

— О нет, — лениво сказал Джо Алекс, чувствуя неизвестно почему, что не говорит всей правды, — это не мой личный опыт. Назовем это условно «фактом, выявленным в ходе расследования».

— Боже мой! — сказал Кварендон. — Что делать?

Джо взглянул на часы.

— Через десять-двадцать минут, а, быть может, и через минуту, сюда войдет большая полицейская группа, состоящая из исполнительных и настойчивых функционеров… а поскольку убийца все еще не схвачен, и нам даже не известно его имя, они начнут тщательно копаться в жизни всех здесь присутствующих. Ни комиссар Паркер, ни, тем более, я, не сможем этому воспротивиться, потому что следствие руководствуется собственными законами, не обращая внимания ни на имущественное, ни на общественное положение подозреваемых лиц… а вы не можете не признать, что даже в эту минуту разговариваете со мной как человек, у которого есть что-то на совести. Я не могу пообещать, что не повторю никому того, что вы мне скажете, поскольку вы не говорите мне правды. Я могу лишь обещать, что если вы расскажете мне всю правду, и она не будет связана с убийством Грейс Мэплтон, я сохраню ее для себя, если это будет возможно. Вот и все. У меня есть две минуты времени, и если вы не захотите поведать того, что укрываете от меня, я оставлю вас и вашего друга наедине с вашими проблемами. А поскольку мы знакомы много лет и нас связывают добрые и дружеские отношения, мне будет очень жаль, потому что я хочу уберечь вас обоих от неприятностей.

Мистер Кварендон не ответил. Минуту спустя Джо посмотрел на часы.

— Хорошо, — тихо сказал издатель. — Я скажу вам. Но должен предупредить, что речь идет о счастье двух семей и о судьбе двух порядочных людей.

— Значит, и вы тоже… — прошептал Алекс и с пониманием покивал головой.