Тик-так

— Это и есть гриб. Но не простой, а из тех, что употребляют шаманы, чтобы связаться с богами, духами, короче говоря, с потусторонним миром.

Наконец-то она открыла причину непрекращающихся жевательных движений, производимых Джимбой. И для нее многое стало очевидным.

— Еще за три тысячи лет до нас китайцы использовали гашиш, скифы — конопляное семя, а южноамериканские индейцы жевали листья коки. Человечество всегда искало способ вызвать «искусственную радость», в особенности, когда надо было отвлечься от неприятностей. И понемногу привыкало к наркотикам. Помнишь, Алекс, у тебя в Петербурге был друг-опиоман? Сначала он храбрился, уверял, что может расстаться с этой привычкой в любой день, когда захочет. Но опиум поборол его, все кончилось трагично…

— Джимба пристрастился к зелью? — Рамос ударил снизу по ладони австралийца, и кусочки дурманных грибов просыпались на водное зеркало, волны подхватили их и унесли далеко-далеко.

— Зачем ты? — Джимба мутно посмотрел на него. — Все равно нам не выжить. А с этим, — он пошарил под накидкой и извлек еще горсточку сухого грибного фарша, — с этим умирать не так жутко…

Он не проявлял агрессии, не доставал ни кинжала, ни духовой трубки. Воинственная страсть, полчаса назад владевшая им, улетучилась. Он сидел, наполовину залитый водою, в позе брахмана, жевал свою малопривлекательную закуску и был настроен на думы о вечном.

— Вставай! — Рамос схватил его за вихор и потянул к себе. — Шхуна на мели… Между прочим, по твоей вине. Норд-вест раздувается, мы должны поскорее снять ее со скалы.

— Снимайте, — ипохондрически ответил Джимба и забросил в рот не меньше унции грибов. — Я вам не мешаю.

— Да он над нами издевается! — вскипел Максимов. — Чего с ним возиться? Берем за руки, за ноги и тащим к кораблю. Макнем пару раз в море — авось протрезвеет.

— Это не подействует, — Рамос передал Алексу свой факел. — Отойдите. Я поговорю с ним с глазу на глаз.

Максимов глянул на Аниту, как бы испрашивая разрешения. Она кивком одобрила план Рамоса и осторожно, чтобы не поскользнуться на мокрой каменной плите, отошла шагов на пять к шхуне. То же самое сделал Алекс.

Они стояли в качавшихся световых разводах, отбрасываемых двумя факелами, которые горели позади них на носу корабля. Еще один факел полыхал в руке у Аниты, с него падали тяжелые капли смолы и с шипением опускались на скалистый пьедестал.

— Анна Сергевна, Лексей Петрович! Ну что там?

Вероника свесилась через борт и изнывала от любопытства. Максимов, не оборачиваясь, зыкнул на нее.

Ожидание затягивалось. Алекс топтался на месте, обмакивал то одну, то другую ногу.

— Не по душе мне это, — выговорил он, когда ждать стало совсем невмочь. — Слишком долгий у сеньора Рамоса тет-а-тет с дикарем, который после своих грибов лыка не вяжет… Не находишь?

От фразы веяло моветоном, но по большому счету спорить было не с чем.

— Пойдем посмотрим, что они там делают?

— Пойдем!

Они зашагали вперед, разгоняя волны, но, едва дошли до каменистого выступа, как из-за него показался Рамос. Он был растерян, факел держал вкривь и не замечал, что смола в трех местах прожгла ему куртку.

— Джимба… С ним неладное…

Анита, охваченная скверными предчувствиями, завернула за дольмен. Джимба сидел в нише с откинутой назад головой, его руки плетьми свесились вниз. Зеницы неподвижны, рот приоткрыт, губы сизые — определить летальный исход можно было и без медика.

Максимов набросился на Рамоса.

— Что вы с ним сделали? Вы его убили?

— Да нет же! Я говорил с ним, он слушал, даже жевать прекратил, а потом вдруг захрипел, дернулся — и вот…

— Кроме вас, рядом с ним никого не было! От чего же он умер?

— Понятия не имею! На теле нет повреждений — гляньте сами. Я подумал, что он чем-нибудь отравился, но у него не было ничего, кроме сушеных грибов, а к ним он уже привык.

— Нонсенс!

И все замолчали, устремив взоры на мертвого Джимбу, который теперь никогда не сумеет раскрыть ни тайны своей гибели, ни других мистерий, если они у него имелись.

Аните причудилось, что он шелохнулся и скосил на нее зрачок. Она помимо воли отступила на край залитого водой скального плато. Внезапно кто-то сзади схватил ее поперек и сжал в объятиях, как в тисках. Факел выпал и погас. Она захлебнулась криком, дыхание сперло, а неизвестный злодей сдернул ее со скалы и поволок на глубину.

Глава десятая 22:00–00:00