Tihkal

На такой вопрос хочется ответить дерзко: да потому, что так надо. "Зачем ты влез на Эверест?" - "Он здесь стоял, вот я и влез". Но не только это подталкивает меня к исследованиям.

Когда такой вопрос возникает во время семинара или дискуссии в академической среде, я обычно делаю особое ударение на слове "психотомиметики" термине, который часто употребляется учеными как синоним слова "психоделические препараты". Он составлен из двух греческих корней: психото (производное от "психоз") и мимесис ("подражание"). Таким образом, данный термин описывает одно из наиболее очевидных свойств этих веществ: они способны вызывать состояния, сходные с симптомами психических заболеваний и, таким образом, могут служить средствами для исследования некоторых форм психозов и психических расстройств.

Такой ответ на вопрос: "Зачем Вы этим занимаетесь?" не лишен логики и вполне безопасен. Он оправдан, по крайней мере, для двух сотен психоделиков, которые по своему химическому строению подразделяются на две группы: фенилэтиламины и триптамины. В группу фенилэтиламинов входит около полусотни веществ, родственных мескалину, и еще примерно столько же их метиловых гомологов с молекулярной цепью амфетамина. Примерно столько же веществ входит и в группу триптаминов: все они содержат в себе разнообразные кольца, цепи или азотзамещенные производные. Некоторые из них конденсируются в более сложные структуры - такие, как бета-карболины (в частности, гармалин) или эрголины (например, ЛСД).

Два основных нейротрансмиттерных вещества, от которых зависит передача нервных импульсов в человеческом мозге, также принадлежат к группам фенилэтиламинов (допамин) и триптаминов (серотонин). Это и подталкивает неврологов к тому, чтобы воссоздавать некоторые формы нейротрансмиттерных расстройств с помощью психоделиков.

Такой ответ безопасен, поскольку не содержит в себе ничего угрожающего и легко принимается как учеными мужами, так и теми, кто выдает правительственные гранты для исследовательских работ.

Но в таком ответе нет ни слова правды. Я действительно разрабатываю средства, но они служат совершенно иной цели.

Здесь я позволю себе небольшое отступление, чтобы отчасти дать определение этим средствам и намекнуть на важную задачу, которая, по моему глубокому убеждению, связана с ними.

Я уверен, что все элементы "человеческой комедии" находятся в устойчивом равновесии. Если что-то начинает двигаться в какую-либо сторону, где-то сразу возникает компенсаторное и уравновешивающее движение в другую сторону. Глядя на эту систему с точки зрения "добра" и "зла", можно сказать, что равновесие поддерживается тем, что всякое добро содержит в себе малое, но заметное количество непроявленного зла, а всякое зло - точно такое же количество непроявленного добра. Так, в человеческом мозгу Эрос - любовь к жизни и стремление продолжить себя - сосуществует с Танатосом, или "инстинктом смерти", находящем свое выражение в разрушительном и агрессивном поведении.

Так вот: средства, которые я ищу, должны стать словами нового словаря: того, который позволит человеку более сознательно (и более внятно) общаться с содержимым собственного разума и психики. Его можно назвать "словарем познания". Человек, который все лучше понимает (и, таким образом, начинает признавать), что каждый его поступок и каждое решение является суммой двух противоположных устремлений, в конце концов может приобрести способность к сознательному выбору. И познание, которое следует за таким выбором - это путь к мудрости.

Но не только человеческий дух -- все человеческое общество тоже стремится к равновесию. Свидетельством тому могут служить некоторые хронологические совпадения, поддерживающее шаткое равновесие истории человечества.

В первые века текущего тысячелетия происходило множество жестоких и бесчеловечных войн, и все они велись во имя религии. Ужасы инквизиции, смертельно ненавидевшей инакомыслие ("ереси"), отражены во многих исторических документах. Но именно в те мрачные годы сформировалась структура алхимии, стремившейся приобрести знание путем исследования материи. При этом целью алхимиков было отнюдь не превращение свинца в золото, о котором говорят везде и всюду. Смысл их поисков заключался в том, чтобы снова и снова повторять очистку и возгонку, все более и более постигая при этом, что именно здесь может возникнуть синтез, союз между психическим и духовным миром.

Это бесконечное повторение операций было и работой, и вознаграждением за работу. Делая это, алхимики приобщались к учению, которое обеспечивало жизненное равновесие каждого из них.