Тигрица

— В том-то и дело. — Его улыбка была невеселой, даже мрачной. — И еще: мне нужна такая женщина, у которой было бы за душой кое-что еще, кроме причесок и модных тряпок. Мне нужен кто-то, с кем я бы мог обсуждать вопросы бизнеса, — женщина, которая могла бы компетентно судить о деле, которым я занимаюсь, и даже выдвигать новые идеи. Наконец, мне нужна женщина, которая бы понимала, что именно я хочу создать, и которая поддерживала бы меня в моих начинаниях. — Он немного помолчал и добавил:

— Иными словами, мне нужен человек, который подходил бы мне не только в физическом плане, но и по своему интеллектуальному уровню и образу мышления. Мне нужна ты.

Джессика смотрела в сторону.

— Как это удобно, — сказала она и, когда Рафаэль вопросительно взглянул на нее, пояснила:

— То, что твои сексуальные желания и интересы твоей компании воплотились в одном и том же предмете.

— Да, — подтвердил Рафаэль, старательно пряча свое отчаяние. — Разве ты со мной не согласна?

Мать Рафаэля была женщиной властной и волевой — Джессика поняла это сразу. Робкого человека она способна была подавить одним своим присутствием, но ее физические габариты были совсем ни при чем. Напротив, сеньора Кас-теляр была женщиной довольно небольшого роста, правда, худой ее назвать тоже было нельзя. Джессике она отдаленно напомнила классических мадонн Возрождения с их мягкими, округлыми лицами и мудрыми взглядами. Во всем облике матери Рафаэля чувствовалась не имеющая возраста элегантность, и все — начиная от черного шелкового платья и золотых серег тонкой работы, и заканчивая тяжелыми золотыми браслетами на руках, широким обручальным кольцом и ажурным золотым ожерельем с крупным изумрудом — казалось на ней естественным и уместным. Величественная, словно королева, она сидела в кресле с высокой спинкой и ждала, пока почтительный сын представит ей свою невесту. Большие, темные глаза сеньоры Кастеляр смотрели внимательно и строго; они оценивали, взвешивали, пронзали Джессику насквозь, в.то же самое время не выдавая ни ее мыслей, ни чувств. Казалось, ее не трогают ни улыбки, ни почтение, которое проявляли к ней все, включая ее собственного сына.

— Пошел прочь, — скомандовала она Рафаэлю, впиваясь взглядом в лицо Джессики. — Я хочу потолковать с сеньоритой Мередит один на один.

— Но, мама, я не могу оставить мою невесту ни на секунду! — почтительно возразил Рафаэль и привлек Джессику к себе. — Я боюсь, что вы расскажете ей обо всех моих недостатках. Что тогда со мной будет?

— Ничего с тобой не случится, — отрезала сеньора Кастеляр без тени сочувствия. — Если сеньорите суждено стать одной из нас, то чем скорее она узнает о тебе все, тем, безусловно, лучше. У нас не должно быть секретов друг от друга.

Встретившись взглядом с сеньорой Кастеляр, Джессика почувствовала себя очень неуютно. Настолько неуютно, что ощутила нечто вроде благодарности к Рафаэлю, который продолжал обнимать ее за талию. Стараясь обрести уверенность, она сама прижалась к нему и крепко сжала его руку.

— Но Джессика еще не совсем хорошо представляет себе, что такое бразильская семья, — настаивал Рафаэль. — Она не знает наших традиций. И мне не хотелось бы, чтобы вы напугали ее раньше времени.

Сеньора Кастеляр чуть заметно приподняла безупречной линии бровь.

— Я сомневаюсь, что сеньориту Мередит можно легко испугать, мой дорогой, — сказала она. — В противном случае ее бы тут не было. А теперь ступай, принеси нам по бокалу мятного пунша. И не спеши возвращаться!

Рафаэль долго молчал, глядя матери в глаза, потом покорная улыбка тронула его губы. Повернувшись к Джессике, он запечатлел на ее губах легкий поцелуй и сказал:

— Не бойся, любимая. Помни только, что мама любит меня так же сильно, как ты.

Это была довольно недвусмысленная просьба быть осторожной. Джессика подумала об этом, глядя вслед Рафаэлю, который послушно зашагал к дому, то и дело оглядываясь через плечо, чтобы подбодрить ее взглядом. А может быть, он просто напоминал ей о той роли, которую она должна была исполнить. Без него ей сразу стало одиноко и неуютно, и она подумала, что волнуется, пожалуй, гораздо больше, чем предполагала.

— Ты любишь его?

Вопрос, заданный довольно прохладным тоном, был коротким и прямым, как первый пробный выпад фехтовальщика, стремящегося сбить противника с позиции. И своей цели он достиг. Джессика прекрасно его расслышала и поняла — она не знала, как ответить и, чтобы выиграть время, переспросила:

— Простите, что?

— Я спросила, любишь ли ты моего сына, — повторила сеньора Кастеляр, царственным взмахом руки указывая Джессике на кресло рядом с собой.

Кресло, обтянутое пестрым шелком кремово-золотистого цвета, было глубоким и очень мягким. Сидеть в нем было бы и удобно, и приятно, но Джессике казалось, что оно вот-вот проглотит ее. Ей было хорошо известно, как она должна была отвечать и какого ответа ждет от нее мать Рафаэля, поэтому она произнесла чуть слышно:

— Да, разумеется.