Тигриный лог

— Созрел, видать! — засмеялся Рэпмон и, поднявшись, выставил назад руки подпорками. Не хватало побережья ему под ноги, и точь-в-точь загорающий. — А вообще, я рассуждаю так: если в момент опасности и близости смерти людей тянет размножаться, потому что они чувствуют потребность продолжить свой род, то и в таких ситуациях, когда обречен навсегда остаться без семьи и детей, нападает тот же самый инстинкт. Организм будто чует, что всё, потомства не будет, и требует, возмущается, — мне очень хотелось бы его успокоить на этот счет, но я смолчала. К счастью, хотя бы для себя знаю, что я-то не закодирована от потомства. — А ещё! Ещё на контрасте всё куда острее. В Тигрином повсюду такая святость, такие наставники, такая обстановка… всё поёт об одиночестве, отшельничестве и стерильности духа. Как не вылезать порокам? Может, это они так покидают нас? Всё, что пряталось и таилось, как демоны и бесы, шипя и растворяясь, освобождают наше сознание, — я разделяла эту теорию и активно закивала, что заметил Рэпмон. — Что? Что-то такое ощущаешь, да?

— Похоже… самые простые вещи кажутся эротичными. Это ненормально!

— Подрочи — отпустит немного, — дал мне дельный, по его мнению, совет парень.

— Да как-то это… неприлично, — заметила я. Вот ещё онанизму мне не хватало тут научиться!

— Фи! — прыснул озабоченный адепт. — Ладно девственник, но чтоб ни разу рукой даже не попробовать?!

— Никогда, — гордо я села и выпрямила спину.

— Да это даже вредно, сдерживать себя так, — Рэпмон стукнул себя по груди. — Это же приятно, разрядиться. Конечно, не то что с настоящей девушкой… Нет, тебе точно надо попробовать. Учиться особенно нечему. Вверх-вниз рукой, вверх-вниз, — он изобразил это движение и у меня вспыхнули уши. Надо уходить отсюда. — Хансоль вот нашёл в библиотеке трактат по тантрам и принялся осваивать более совершенные методики. Но я представить не могу, что можно изобрести помимо руки. Ну на левую сменить с правой… невозможно же кончить не касаясь? Как ты думаешь?

— Понятия не имею, — подскочила я и, не объясняя, побежала к метле. Не то у меня состояние, чтобы углубляться в разговорчики такого характера.

Журавли прилетали на зимовье в наши края, но не на горы, а пролетая дальше, к морю, где будет тепло, много рыбы и не выпадет снег. А здесь, на Каясан, похолодает, пусть даже и не так быстро, как на севере страны. И всё же кречет птиц в вышине заставил меня усесться за лавочку возле парапета и задрать голову. Перелётные птицы — это моя вторая печаль, после моего неменяющегося вида из окна спальни, с которым я прожила восемнадцать с лишним лет. Тот, кто имеет крылья, перемещается с такой легкостью, без чемоданов и не задерживаясь. Захотелось, вспорхнул и полетел. Сколько всего повидают! А с высоты обзор — истинное великолепие, не сомневаюсь. Но есть и такие птицы (которые не пингвины), что хоть и имеют и крылья, и перья, но всё равно всю жизнь толкутся на одном пяточке. Голуби, воробьи, сороки — разве бросают они края, где родились? Им ничто не мешает взмыть ввысь и одолеть сотни километров, но они клюют крошки и семечки в кормушках, год за годом, не решаясь на риск и дальние странствия. Почему? Что их держит? Люди тоже делятся на домоседов и тех, кто не в силах усидеть. Я опустила глаза к стене, видневшейся из-за неосыпавшихся кустов хризантем. Сторожки отсюда не видно, но Лео в ней в этот час, или где-то у ворот. Он точно вот такой снегирь или синичка; нашёл вырезанный на дереве домик и угнездился в нем. И хорошо ему, и большего не надо. С другой стороны, разве плохо, что человек умеет довольствоваться малым? Я вот не умею. Сегодня опять пятница и мне нужна горячая ванна, комфорт душа, а после предыдущей баньки я уже ну никак не была готова к риску.

Шуга обнаружил меня и мою чудесную остановку на скамейке в трудовом буднем дне и плюхнулся рядом, также откинувшись на спинку и прищурив без того узкие очи на солнце.

— Загораешь?

— Думы думаю, — потянулась я нехотя. После передышки ещё ужин готовить.

— О чем? Если не секрет, — добавил товарищ то, что не добавлял раньше, когда считал меня пацаном. Отныне же внедрение в женские печали только с позволения. Вежливость и джентльменство, блин.

— Я хочу сегодня помыться после всех, — я оторвала затылок от спинки и впилась глазами в Шугу. — Вы с Ви могли бы покараулить меня? Раз вы знаете, кто я.

— Могли бы, конечно, — сразу согласился он и широко заулыбался. — Можем даже компанию составить, а?

— Вот этого не надо! — назидательно возвысила я указательный палец перед его носом. — Или ты всё ещё желаешь мне показать что-то, чем хвалился?

— Ой, мне так неудобно, — подрастерял авантюрные ноты Шуга. — Я ж не знал, кто ты… такого начередил! Нагородил.

— Тем более, Ви уже составлял мне компанию, — вспомнила я и зарделась. Две недели спустя это было забавно, но сколько страха я натерпелась тогда! Сердце готово было оборваться.