Тигриные глаза

— Послушай, я говорю правду, и это не такое уж невероятное предположение. Позднее, когда я доставил груз в галерею «Леви-Фонтэн», увидел его уже там. Он был нервный и дерганый, совсем не такой, как всегда. Я, естественно, был рад, что он не заметил меня, хотя все время озирался. Все это было настолько подозрительно, Плам, что ты бы тут же вытащила свою лупу сыщика.

Плам уставилась на Лео.

— Зачем Чарли заниматься контрабандой? Лео пожал плечами.

— Не имею представления. Но знаю, почему Чарли не заметил меня у себя под носом. Потому что такой аристократ, как Чарли вообще не привык смотреть на водителя грузовика.

Глава 16

Вторник, 11 февраля 1992 года

Три следующие недели Плам не упускала ни минуты светлого времени — как одержимая набрасывалась на холсты, выплескивая на них ярость и боль от предательства Бриза.

В конце января Плам позвонила Виктору. В голосе у него звучали усталость и беспокойство:

— Ты, конечно, слышала о том, что случилось с Фелисити. Она, безусловно, получает самую лучшую медицинскую помощь. Вот только пресса никак не может забыть о случившемся.

Виктора мало интересовал ход ее расследования. Он дал ей понять, что ему все равно, пусть она даже докажет, что весь Лувр состоит из одних подделок, его интересу ют лишь собственные деньги, вложенные в тот натюрморт. И напомнил усталым голосом, что к концу марта они должны — так или иначе — подвести черту под их спором.

"Остается шесть недель, чтобы разгадать эту головоломку», — думала Плам, барабаня пальцами по заляпанному краской столу в своей студии. Она ждала ответа из Британского института изобразительного искусства, куда позвонила сразу по возвращении из Парижа. Но тогда ей сказали, что госпожа Инид в индийском Раджастхане и прибудет десятого февраля. Плам выждала день после ее возвращения, чтобы дать знаменитой ученой разобраться с бумагами, накопившимися за время ее полуторамесячного отпуска, и позвонила.

— Доброе утро. — Голос у госпожи Инид оказался неожиданно низким, звучным и обольстительным. Плам вообразила себе молодую Инид — звезду любительского драматического кружка в колледже…

После того как она представилась и рассказала о своих поисках источника фальшивых картин, госпожа Инид произнесла задумчиво:

— Обычно, чтобы проверить картину, я советую обращаться непосредственно к заключениям в каталогах работ интересующего художника, они составляются на основе старинных подлинников. Однако в вашем случае это скорее всего бесполезно. Если фальсификатор имеет доступ к этим описаниям, он подлаживается под них. Конечно, — добавила она, — если бы сами картины оказались в Лондоне, мы бы смогли подвергнуть их научной проверке. Вы знакомы с методами такой проверки?

Она объяснила, что научные способы обнаружения подделки подобны тем, что применяются в судебно-медицинской экспертизе: фальсификатор выявляется точно так же, как и убийца.

Увеличение под сильным микроскопом позволяет разобраться в происхождении кракелюр… При ультрафиолетовом облучении некоторые химические вещества начинают светиться, обнаруживая тем самым фальшивую патину… Рентгеновская и инфракрасная рефлектография позволяет увидеть предварительные наброски и их изменения, сделанные художником, а отсутствие этого свидетельствует о подделке.

— А что может дать анализ красителей? — спросила Плам, стараясь не отставать от своей ученой собеседницы.

— Микрохимический анализ способен иногда доказать, что использованные пигменты были открыты позже того времени, когда создана картина. К примеру, первый синтетический пигмент — берлинская лазурь — появился в 1704 году, так что в картинах эпохи Возрождения его просто не может быть.

— Но современные пигменты на картинах могут появляться после реставрационных работ.

— Да. И научные методы не безупречны. Можно провести и ученых. Так, до сих пор на аукционах все еще продают краски, какими писали в восемнадцатом веке, реставраторы часто приобретают их.

— Так что если фальсификатору удастся раздобыть материалы, с которыми работали старые мастера, то его подделка может выдержать вашу научную проверку?

— Совершенно верно. Прогресс прогрессом, а самым мощным детектором продолжает оставаться система «человеческий мозг — глаз» плюс микроскоп. Так что нам лучше встретиться…