Тигр

Прошло еще какое-то время, прежде чем Горборуков догадался, что Труш ранен. Белье с начесом и толстая суконная куртка впитали много крови, но в конце концов до Горборукова дошло, что тигриные когти оставили дыры не только на одежде. У Труша были разодраны спина, рука и бедро. На бедре требовалось наложить швы, но в их аптечке не было шовного материала. Только когда они добрались до Соболиного, ему оказали помощь по методу, принятому во время афганской войны (по нему одному можно представить себе, в каких жутких условиях русским приходилось там служить). Края раны стянули так называемой «селедкой» — самодельными металлическими скобками, которые, как правило, вырезались из консервных банок из-под рыбы. Метод простой, хоть и грешит против санитарии: банка режется ножом на небольшие полоски; стянув края раны вместе, полоску сгибают пополам и накладывают на рану, потом зажимают концы. При необходимости повторяют. Труш так и не показался врачу. Рану стерилизовали водкой. Он проходил с «селедками» неделю, а потом сам их снял.

Поговорив с Трушем, Щетинин сразу же связался по рации с группой Лазуренко, а в поселке тем временем Горборуков парковал «урал» на заснеженном пятачке возле колодца. Новость быстро разлетелась, и когда заднюю дверь распахнули, горстка жителей уже стояла полукругом возле грузовика. Пришли и баба Люда, и мать Бурухина Лида, и Зайцев, и Дворник. На фоне голых деревьев и обветшалых домов эти люди выглядели оторванными от времени: точно так же народ собирался когда-то посмотреть на казнь преступника или ведьмы. Пока Щетинин с трубкой в зубах посвящал всех в подробности случившегося, Труш с покореженным ружьем на плече стоял возле двери, помогая жителям пролезать внутрь и наружу. Некоторые благодарили и поздравляли его, другие просто глазели.

Пионка и Шибнев по-прежнему сидели в грузовике, а возле их ног еще не успевший остыть тигр истекал кровью. На фоне его огромных лап их сапоги казались крошечными. Тигры вообще издают резкий запах, а от этого так и разило мускусом и спермой. В тесном кузове повисло тяжелое амбре от старых гноящихся ран и свежей крови тигра, а также давно не мытого человеческого тела. Люди по очереди залезали в грузовик, чтобы взглянуть на убитого зверя, и это неуловимо напоминало вечную вереницу в мавзолее Ленина. Только к вождю коммунизма прикасаться нельзя, а вот к тигру — запросто, и поэтому его трогали, пинали, матерились, плевали. Хотя некоторые просто безучастно смотрели, не подходя вплотную. Многие впервые видели тигра так близко и были поражены его размером. «Он был такой огромный и такой красивый, — сказала Ирина Пешкова, жена газовщика. — Он лежал на полу, и мне было так жаль — не двоих погибших, а тигра. Думаю, они сделали что-то такое, из-за чего он их убил».

Лидия Бурухина отреагировала иначе. Вспоминая, что чувствовала в тот день, она сказала: «Будь у меня такая возможность, я убила бы его снова».

Между тем Труш, который только что заглянул в лицо смерти и чудом остался в живых, а до этого две недели выдерживал со своей командой непрерывный стресс, был на грани срыва. Пока его непосредственный начальник и жители поселка разглядывали мертвого тигра, на него волной накатывали напряжение последних дней и пережитый ужас. «Пришли мать и сестра Андрея Почепни, — рассказал он, — и это произвело на меня неизгладимое впечатление. Увидев тигра, они разрыдались, и я сам не смог сдержать слез. Так жалко было этого парня, Андрея».

Когда все вдоволь насмотрелись, а Труш и Щетинин рассказали всем желающим свою часть истории, Щетинин отдал приказ запереть дверь грузовика. «Что вы собираетесь с ним сделать?» — спросила какая-то женщина. «Мы бы пельмешек из него налепили», — невозмутимо подхватил стоявший возле нее мужчина.

Щетинин отвел Труша в сторону и распорядился вывезти тигра за пределы поселка и снять с него шкуру. Проехав пару-тройку километров по дороге в сторону пасеки Почепни, Труш велел Горборукову остановить грузовик. Следом за ними ехали Щетинин и Лазуренко со вторым отрядом. Они вытащили тигра на обочину старой лесовозной дороги. Вокруг шеи, словно поводок, обвязали веревку; ухватившись за нее, за две лапы и хвост, группа Труша по снегу оттащила тигра метров на двадцать от машин. Саша Лазуренко рассказал, что они готовились снимать шкуру, когда к Щетинину подошел Денис Бурухин. «Владимир Иванович, — вежливо произнес он. — Можно мне его пнуть — за друга?»

Получив разрешение Щетинина, Бурухин замахнулся и отвесил мертвому тигру пинок за своего друга Андрея Почепню.