Тигр в дыму (сборник)

– Я пришел не для того, чтобы обсуждать мебель, – заметил он.

– Да?

– А чтобы поговорить с вами.

– Не думаю, что вам будет интересно со мной… вне всего этого.

Он оглядел комнату.

– Создается впечатление, что вас тоже хотят превратить в антиквариат.

В наступившей тишине было отчетливо слышно, как тикают часы.

– Да, – непроизвольно ответила я, – этого я и боюсь. Так и буду жить здесь, стареть, знать все больше и больше, совсем как тетя Шарлотта. Вы правы, антиквариат.

– Так нельзя, – возразил он. – Нужно жить полной жизнью.

– Мне очень приятно, что вы зашли… перед отъездом, – произнесла я.

– Мне следовало бы навестить вас раньше, но…

Я ждала конца фразы, но он замолчал.

– А я слышал о вас, – вымолвил он.

– Слышали обо мне?

– Старшая мисс Бретт – известная личность в Лангмауте. Говорят, что из нее невозможно вытянуть деньги.

– Вам это сказала леди Кредитон.

– Она считает, что ей заплатили меньше всех. Именно тогда мы и познакомились. – И продолжил: – Что вам известно обо мне?

Я побоялась повторить слова Эллен: вдруг все это ложь.

– Я слышала, что вы живете в замке и что вы – не сын леди Кредитон.

– Значит, вы понимаете, что с самого рождения я нахожусь в отчасти возмутительном положении, – он расхохотался. – Я позволил себе говорить об этом бестактно. Но поэтому мне и нравится разговаривать с вами. Вы отличаетесь от тех женщин, которые стыдятся говорить о том, что считается неприличным.

– Так это правда?

– Ага, так вам все известно. Да, это правда. Моим отцом был сэр Эдвард, и я воспитывался как его сын, но в то же время мое положение отличалось от положения моего брата. Конечно, для этого имеются все основания, как вы считаете? Тем не менее это повлияло на мой характер. Я пытался превзойти Рекса во всем, старался доказать, что я такой же хороший, как и он. Как вы считаете, простительно ли мальчику в подобной ситуации вести себя, скажем, надменно, стараться привлечь к себе всеобщее внимание, постоянно стремиться к первенству? Из нас двоих Рекс – более терпеливый. Более достойная личность, но дело в том, что ему не приходилось доказывать, что он хороший. Все и так считают, что он лучше.

– Надеюсь, вы не относитесь к скучному типу людей, которые ведут себя вызывающе?

Он засмеялся:

– Нет. На самом деле, пытаясь всем доказать свое превосходство, я тем самым в первую очередь пытался доказать это самому себе.

– Тогда прекрасно. Терпеть не могу людей, которые жалеют самих себя, возможно, потому, что было время, когда мне казалось, что жизнь сурово обошлась со мной. Это случилось, когда умерла моя мама.

Я рассказала ему о маме, о том, какой она была красивой и очаровательной, о том, что она мечтала сделать для меня, о том, как мы с папой тосковали по ней, и о том, как, осиротев, я осталась на попечении тети Шарлотты.

Я была необыкновенно оживлена. Так его присутствие действовало на меня. Я чувствовала, что я – остроумная, интересная, привлекательная. После маминой смерти я впервые ощущала себя счастливой. Нет, никогда в жизни я не была так счастлива. Хоть бы этот вечер продолжался вечность.

Раздался тихий стук в дверь, и вошла Эллен с заговорческим блеском в глазах.

– Я хочу доложить вам, мисс, что ужин почти готов, и я могу подать его минут через пятнадцать, если капитан Стреттон присоединится к вам.

Он объявил, что с удовольствием составит мне компанию. Он задержал свой взгляд на Эллен, и я заметила, что она покраснела. Неужели он и на нее производит такое же впечатление?

– Спасибо, Эллен, – к своему стыду, я почувствовала ревность. Нет, не ревность. Мне внезапно пришло в голову, что он обладает сильным обаянием, которое действует даже на служанку, вошедшую, чтобы доложить о трапезе. Возможно, я придаю слишком большое значение проявлению его интереса.

Эллен накрыла в столовой. Проявив бесстрашие, она водрузила две зажженные свечи в красивых позолоченных резных подсвечниках семнадцатого века на стол эпохи Реставрации, потом она поставила с двух концов стола шератонские стулья, и комната приобрела восхитительный вид.

Вокруг проступали смутные очертания книжных шкафов, стульев и двух бюро с фарфором и шератонской керамикой, но отблеск свечей придавал обстановке загадочный облик.

Все происходящее напоминало сон. Тетя Шарлотта никогда не приглашала гостей. Что бы она подумала, если бы увидела нас сейчас, и как в ее отсутствие все выглядит иначе. Зачем думать об этом сегодня?

Эллен была в приподнятом настроении. Представляю, как она завтра выложит все мистеру Орфи. Она часто повторяла, что мне пора уже «чуточку вкусить жизни». Она, вероятно, считает, что мне достался вкуснейший кусок, а не чуточка.