Тигр! Тигр!

Потом посмотрел на себя. Это было правдой. Правдой! На него снизошло изумительное понимание. Его мечта осуществилась. Ему снова было десять лет, и он находился в теле десятилетнего ребенка, в доме, где прошло его детство, в жизни, которую он уже один раз прожил, когда учился в школе. Только теперь он располагал знаниями, опытом и мудростью тридцатитрехлетнего мужчины.

— О радость! — вскричал он, — Меня ждет триумф. Триумф!

Он будет школьным гением. Он удивит своих родителей, поразит учителей, потрясет экспертов. Он получит стипендию. Покончит с издевательствами этого типа Реннехана, который вечно над ним измывался. Он возьмет напрокат пишущую машинку и напишет все знаменитые пьесы, рассказы и романы, которые помнит. Теперь он воспользуется той упущенной возможностью с Джуди Филд возле мемориала в парке Ишам. Он украдет изобретения и открытия, станет основателем новых производств, будет делать ставки на тотализаторе, играть на бирже. К тому времени, когда ему исполниться тридцать три, он станет хозяином всего мира.

Гельсион с трудом оделся — забыл, где что лежит. С трудом съел свой завтрак. Сейчас было не время объяснять матери, что он привык начинать день с чашечки ирландского кофе. Ему страшно не хватало утренней сигареты. И он не имел ни малейшего представления о том, где лежат его учебники. Мать с трудом выпроводила его из дому.

— На Джеффа сегодня опять нашла придурь, — пробормотала она. — Надеюсь, день пройдет спокойно.

День начался с того, что Реннехан ждал его в засаде возле входа для мальчиков. В воспоминаниях Гельсиона он был большим грубым хулиганом со свирепым выражением лица. Сейчас он с изумлением обнаружил тощее, затравленное и одновременно агрессивное существо, в которое словно вселился дьявол.

— Послушай, ты же не испытываешь ко мне никакой враждебности, — воскликнул Гельсион, — Ты всего лишь запутавшийся мальчишка, который пытается что-то доказать.

Реннехан ударил его.

— Знаешь, малыш, — ласково сказат Гельсион. — На самом деле тебе очень хочется дружить со всем светом. Ты просто чувствуешь себя неуверенно. И поэтому вынужден драться.

Психоаналитический сеанс, проведенный Гельсионом для Реннехана, оставил того равнодушным. Он нанес еще один удар. Было больно.

— Да оставь ты меня в покое, — проговорил Гельсион — Нои доказывай, какой ты сильный, кому-нибудь другому.

Двумя быстрыми движениями Реннехан выбил книжки из рук Гельсиона и одновременно расстегнул молнию у него на штанах. Не оставалось ничего другого, как драться. Двадцать лет смотрения фильмов с будущим Джо Луисом не принесли Гельсиону никакой пользы. Реннехан крепко отделал его. К тому же Гельсион опоздал в школу. Вот сейчас ему представится возможность поразить своих учителей.

— Дело в том, — объяснил он мисс Ральф, которая преподавала в пятом классе, — что у меня была стычка с невротиком. Я, конечно, могу справиться с его левым хуком, но вот отвечать за навязчивые идеи не могу.

Мисс Ральф дала ему пощечину и отправила к директору с запиской, в которой сообщалось о неслыханной наглости Гельсиона.

— Единственное, о чем никто не знает в этой школе, — сказал Гельсион мистеру Снайдеру, — это психоанализ. Как вы можете изображать из себя компетентных учителей, если вы не…

— Грязный мальчишка! — сердито перебил его мистер Снайдер — высокий, худощавый мужчина с очень грустным лицом. — Так значит, ты читал грязные книжки, да?

— А что грязного в книгах Фрейда?

— Кроме того, ты грязно ругался, да? Тебе нужно преподать хороший урок, потому что ты гнусное маленькое животное.

Гельсиона отправили домой с запиской, требующей немедленной встречи с его родителями по поводу исключения Джеффри из школы в связи с тем, что он нуждается в немедленном переводе в исправительно-трудовую колонию.

Вместо того чтобы пойти домой, он отправился к газетному киоску, чтобы просмотреть газеты на предмет событий, на которые можно было бы сделать ставку. Заголовки пестрели сообщениями о будущих скачках. Только вот кто, черт побери, выиграл их? Кто победил в промежуточных заездах?

Джеффри никак не мог вспомнить. А что насчет акций на бирже? Про это он тоже ничего не помнил. Когда он был мальчишкой, эти вопросы его не слишком интересовали, так что в памяти ничего и не осталось.

Он попытался проникнуть в библиотеку, чтобы кое-что уточнить. Библиотекарь — высокий, худощавый, с очень грустным лицом — не пустил его, сообщив, что час для детей еще не наступил. Тогда Гельсион начал слоняться по улицам. И отовсюду его прогоняли высокие, худощавые взрослые с очень грустными лицами. Он начал понимать, что у десятилетнего мальчика совсем немного возможностей поразить мир.