Тигр! Тигр!

Он попытался перевести дух. Вдалеке, вне досягаемости револьверного выстрела, черные фигуры, сбившись в тесный круг, о чем-то договаривались. Конн пересчитал патроны. Две обоймы. Двенадцать. Слишком мало. Они дождутся, пока совсем стемнеет, а потом нападут. Он не мог позволить себе терять время. До своего аппарата ему нужно добраться до восьми — то есть у него оставалось меньше часа на то, чтобы совершить невозможное и выиграть это сражение.

— Оставь для меня пулю, — попросила Хильда.

Конн бросил на нее быстрый взгляд. Мягкие светлые волосы, голубые глаза…

«Как странно, — подумал он, — Я влюбился в девушку, которая умерла за тысячу лет до моего рождения. Я смотрю на ее прелестные губы, и мне хочется их поцеловать, но в то же время я знаю, что губы эти уже тысячелетие как обратились в прах».

— Глупости, — мягко сказал Конн. — Ты не знаешь, на что я способен.

— Возможно, это ты не знаешь, на что способны нацисты, — возразила Хильда. — Они увезут меня обратно в Голландию и используют для политического шантажа. Они будут держать меня в плену — как Леопольда, короля Бельгии. Оставь пулю.

Семеро все еще совещались. Конн знал, в чем их самая большая проблема. Их беспокоило, что во время нападения могла погибнуть Хильда. Быстро темнело. Конн дважды выстрелил в их сторону, просто чтобы напомнить о себе, потом снова посмотрел на Хильду. Она робко улыбнулась.

— Я думаю о том, какая ты красивая, — сказал Конн.

— Ты думаешь о том, что зря связался с беженкой. Ты был бы рад, если бы у премьер-министра Питьена никогда не было дочери…

— Нет, — возразил Конн. Ему становилось не по себе при одной мысли о том, что кто-то хочет причинить вред Хильде. — Мне просто пришло в голову, что тысячу лет назад мы вполне могли носить фамилию Коэн. И потому я хотел бы говорить откровенно.

— Тысячу лет? — уставилась на него Хильда.

— Послушай, — сказал Конн. — Мне не хватало духу все тебе рассказать. Я ждал до последней минуты — пока не добрался до того места, куда стремился, на склоне вон того холма. Догадываешься, что я имея в виду, когда говорил про тысячу лет?

— Нет, — покачала головой Хильда. — Для меня это звучит словно какое-то безумие. Все, что я знаю, — ты спешил попасть в какое-то место, когда нам преградили дорогу. В прошлом месяце ты говорил мне, что ты репортер с Западного побережья…

— Репортер, верно, но не с побережья… — Конн нервно повертел в руке револьвер. — Возможно, ты мне не поверишь…

Хильда толкнула его под локоть. Тени разделились. Он едва мог их разглядеть. В вечерней тишине раздались почти неслышимые шаги по покрытой росой траве. Конн ждал, чувствуя, как отчаянно бьется сердце.

Они наверняка набросятся на нас со всех сторон, подумал он, и в темноте он сможет уложить одного, самое большее двоих. Потом остальные схватят Хильду. Ее свяжут, заткнут кляпом рот, и через месяц она снова окажется в Голландии. Она больше не будет просто Хильдой. Она будет Хильдой Питьен, дочерью премьер-министра, всего лишь еще одной фишкой в нацистском покере. А он умрет здесь, на пале для гольфа, за тысячу лет до того, как родился.

С треском взлетела красная ракета. Конн выстрелил в ответ. Это был сигнал. Послышался звук бегущих ног.

«Что мне терять?» — подумал Конн.

Встав на колени, он выбрался на край рва, обнаружив себя. Тщательно прицелившись, выпустил оставшиеся пули в нависшие над ним тени и, не успело еще смолкнуть эхо от выстрелов, снова скатился в яму, шаря в поисках последней обоймы. Ему казалось, будто вокруг вспыхивают огни прожекторов.

Черная фигура перевалилась через край рва и обрушилась на него. Конн выронил обойму и с размаху ударил бесполезным револьвером в лицо нападавшего. В тот же миг на него сбоку навалился еще один, увлекая за собой. Крупный песок оцарапал теку Копна. Он опрокинулся на спину, взмахнув руками, и врезал коленом по шее противника.

Потом пытался подняться на ноги, скользя по песку. Нападавший с силой пнул его в живот. Конн накренился вперед, молотя перед собой кулаками и метя в лицо. Хрустнул хрящ, враг застонал и обмяк. Конн добавил ему правой в челюсть, и стало тихо.

— Всё? — хрипло пробормотал Конн. Хильда помогла ему подняться, глаза ее были широко раскрыты от страха. — Всё? — снова спросил Конн. — Наверняка остались еще. Я не мог убить пятерых двумя выстрелами.

Он огляделся по сторонам, но в свете восходящей луны ничего не увидел. Земля вокруг была взрыхлена и истоптана.

— Всё, — выдохнула Хильда. — О дорогой…

Конн обнял ее и поцеловал.

«Последний абзац романа, — подумал он. — Обычно за ним не следует ничего, кроме «Они жили долго и счастливо», а потом «Конец»».

Конн потерся оцарапанной щекой о ее шелковистые волосы, пытаясь запомнить их запах, и мягко отстранил Хильду от себя.

— Мне нужно идти, — сказал Копи. Скоро ночь. Прощай, Хильда, прощай надолго. Возможно, навсегда…

Даже в темноте Дэвид почувствовал, как она напряглась. Хильда отступила назад, поднеся руку к губам.

— О… — прошептала она.

— Это вовсе не то, о чем ты думаешь, милая, — промямлил Конн, — Я люблю тебя, но…