Тигана

Поставив Дэвина между собой, они быстро обежали вокруг домика к дальней от лесной дороги стороне. Далеко они не ушли. С бешено бьющимся сердцем Дэвин упал на землю вместе с двумя другими мужчинами. Осторожно выглядывая из-за кустов темно-зеленого серрано, они видели охотничий домик. В открытых окнах тепло мерцал огонь свечей.

Через секунду сердце Дэвина подпрыгнуло, словно корабль под ударом обрушившейся на его нос волны, так как за их спинами хрустнул сучок.

— Двадцать два всадника, — произнес чей-то голос. Говоривший аккуратно лег на землю по другую сторону от Баэрда. — Тот, что едет в середине, прячется под капюшоном.

Дэвин оглянулся. И в смешанном свете двух лун увидел Катриану д'Астибар.

— Под капюшоном? — повторил Алессан, резко втянув воздух. — Ты уверена?

— Конечно, — ответила Катриана. — А что? Что это значит?

— Эанна, смилуйся над всеми нами, — прошептал Алессан, не отвечая.

— Я бы на это сейчас не рассчитывал, — мрачно произнес человек по имени Баэрд. — По-моему, надо уходить отсюда. Они будут искать.

На секунду показалось, что Алессан собирается возразить, но как раз в этот момент они услышали позвякивание сбруи множества всадников на тропе по другую сторону от домика.

Не говоря ни слова, все четверо поднялись и бесшумно скрылись в лесу.

— Вечер с каждой минутой становится все более интересным, — пробормотал Скалвайя.

Томассо был благодарен элегантному вельможе за его хладнокровие. Это помогало ему самому успокоить нервы. Он оглянулся на брата: кажется, Таэри был в порядке. А вот Херадо сильно побледнел. Томассо подмигнул юноше.

— Выпей еще, племянник. Ты выглядишь несравненно красивее с румянцем на щеках. Бояться нечего. Мы делаем здесь именно то, что нам позволено.

Они услышали топот коней. Херадо подошел к буфету, налил бокал вина и опустошил его залпом. Как раз в тот момент, когда он ставил его на стол, дверь с треском распахнулась, стукнувшись о стену, и ввалились четверо огромных барбадиорских солдат в полном вооружении, отчего в домике сразу же стало тесно.

— Господа! — высоким голосом простонал Томассо, ломая руки. — Что это? Что привело вас сюда и заставило прервать наше бдение у гроба? — Он старался, чтобы его голос звучал капризно, а не сердито.

Наемники даже не соблаговолили взглянуть на него, не то что ответить. Двое быстро пошли проверить спальни, а третий схватил лестницу и взбежал наверх — осмотреть чердак, где недавно прятался молодой певец. Другие солдаты, с тревогой заметил Томассо, заняли позиции снаружи у каждого окна. Оттуда доносился громкий топот коней и мелькали факелы.

Томассо внезапно в гневе топнул ногой.

— Что все это значит? — пронзительно крикнул он, так как солдаты продолжали его игнорировать. — Скажите мне! Я подам протест прямо вашему господину. Мы получили ясно выраженное разрешение Альберико организовать ночное бдение у гроба, а завтра — похороны. У меня имеется бумага с его печатью! — Он обращался к командиру барбадиоров, стоящему у двери.

И снова солдаты не отреагировали, будто он и не говорил ничего. Вошли еще четверо и встали по углам комнаты, на их лицах застыла угроза.

— Это невыносимо! — взвыл Томассо, не выходя из роли и ломая руки. — Я немедленно еду к Альберико! Я потребую, чтобы вас всех отправили прямо в ваши лачуги в Барбадиоре!

— В этом нет необходимости, — произнес человек в капюшоне, стоящий в дверях.

Он шагнул вперед и откинул капюшон.

— Можете предъявить мне ваше ребяческое требование прямо здесь, — произнес Альберико Барбадиорский, тиран Астибара, Тригии, Феррата и Чертандо.

Руки Томассо взлетели к горлу, он рухнул на колени. Остальные также немедленно опустились на колени, даже Скалвайя с больной ногой. Черный плащ одуряющего ужаса накрыл Томассо, угрожая лишить его способности говорить и думать.

— Милорд, — заикаясь, проговорил он, — я не… я не мог… мы не могли знать!

Альберико молчал, без всякого выражения глядя на него сверху вниз. Томассо пытался подавить в себе ужас и недоумение.

— Мы очень рады видеть вас здесь, — проблеял он, осторожно поднимаясь.

— Очень рады, это для нас большая честь. Вы оказали нам большую честь присутствием на похоронах моего отца.

— Да, — резко ответил Альберико. Тяжелый, пристальный взгляд маленьких, близко посаженных, немигающих, спрятанных в глубоких складках крупного лица чародея глаз буквально придавил Томассо. Голый череп Альберико блестел при свете горящих дров. Он вынул руки из карманов своего одеяния.

— Я выпью вина, — требовательно сказал он, махнув мясистой ладонью в сторону буфета.

— Ну, конечно, конечно.

Томассо поспешно повиновался, как всегда, напуганный самой массивной внешностью Альберико и барбадиоров. Он знал, что они его ненавидят, его и всех ему подобных. Эта ненависть была сильнее любых других чувств, испытываемых ими к народу Восточной Ладони, которым они теперь правили. Каждый раз, когда Томассо сталкивался с Альберико, он остро ощущал, что тиран может переломать ему кости голыми руками и сделает это, не задумываясь.