Тяжела учительская доля

Ну я не возражала, поскольку моя радость была не меньше. В общем, я все-таки закрыла дверь, опять спрятала ключ за подвязку – да, паранойя страшная штука… – и мы направились к лестнице. А выйдя из общежития, я остановилась как вкопанная, во все глаза уставившись на… лошадь. Зажмурилась, тряхнула головой, но животное никуда не делось.

– Это что? – задала глупый вопрос и покосилась на невозмутимого Мораниса.

– Это лошадь, Кей, – с улыбкой ответил он. – Я решил, что удобнее будет верхом прокатиться.

Я заметила прикрепленную сбоку корзинку и вспомнила, что Альфред вроде даже про пикник говорил.

– У меня нет лошади, – призналась я, не двигаясь с места. – Да и ездить толком не умею…

– А зачем? – Фред поднял брови. – Одной хватит. Иди сюда, Кей.

Ой. Мы что, вдвоем на одной поедем?.. Я невольно сглотнула, покраснев, как первокурсница. Альфред тем временем вскочил в седло и выжидающе глянул на меня. Длинно вздохнула и подошла, с опаской покосившись на плюшевую морду. Животное ответило невозмутимым взглядом.

– Давай руку. – Альфред нагнулся и протянул свою. – На стремя ногу поставь.

Я так и сделала и спустя пару минут уже сидела впереди него. Обняв меня одной рукой, другой Моранис уверенно управлял лошадью, и мы направились в Тиурейский парк. Вообще, отличное место для прогулок, куда приятнее тех же Орейских садов, ибо располагался парк почти на окраине Орсинора, в конце Северной улицы. Большой и древний, больше похожий на кусочек леса в черте города, он отличался тем, что деревьям за изящной кованой оградой позволяли расти как захочется, тропинки никто не ровнял и не посыпал гравием, и там всегда царили прохлада, тишина и спокойствие. В Тиурейском парке пешком не погуляешь – ноги устанут, посему туда ездили кататься верхом те, кому лень покидать город ради однодневной прогулки. Так что решение Фреда взять лошадь, а не экипаж было вполне разумным. Я, кстати, и не знала, что у него оная имеется.

Поначалу я чувствовала себя не слишком уютно – верхом, да еще и так близко от Мораниса. Ну и поза тоже рождала беспокойство, заставляя думать о том, о чем приличные девушки… думают, но тщательно скрывают. А тут еще совсем некстати снова нахлынули воспоминания пятилетней давности… Я чуть не заерзала, но вовремя вспомнила, что сижу боком, между, хм, коленей Альфреда. Щекам стало жарко от румянца, я начала внимательно изучать узор кружева на манжете, избегая смотреть на спутника.

– Кей, расслабься, я тебя держу, – услышала я тихий смешок и в следующий момент оказалась почти лежащей на руке Фреда.

Он перехватил поводья и коснулся пальцами моих губ, тихонько поглаживая их и глядя прямо в глаза. На его лице блуждала задумчивая улыбка, а в сине-фиолетовой глубине вспыхивали искорки, завораживали хороводом, уводили за собой. Губы начало покалывать, они раскрылись помимо моей воли, и я тихо млела от такой простой ласки. Прикрыв глаза, наслаждалась ощущениями, пока вдруг пальцы не исчезли, вызвав приступ сожаления, и тут же шеи коснулось что-то легкое, пушистое. Я судорожно вздохнула, прикусив губу, и глаза широко распахнулись, а волосы на затылке встали дыбом. Улыбка Альфреда стала лукавой, искорки озорно блеснули.

– Я помню, как тебе нравилось, – шепнул он, продолжая безобразие с выбившимся из прически локоном.

– Т-ты… – прохрипела я и вцепилась в руку, обнимавшую меня; эмоции зашкаливали, растекаясь по телу жаркими ручейками.

– Ш-ш-ш. – Кончик локона в умелых пальцах скользнул вдоль выреза платья, родив очередное стадо мурашек. – Кей, просто наслаждайся…

Мне ничего другого не оставалось, поскольку мысли, как обычно, объявили, что они дружно ушли в бессрочный отпуск, и голова стала совершенно пустой и легкой. Длинно вздохнув, снова закрыла глаза, махнула рукой и погрузилась в удовольствие, которое дарили такие, казалось бы, простые ласки.

Мы ехали молча, но тишина не напрягала, не хотелось судорожно заполнять ее пустым разговором ни о чем. Мне и так было очень хорошо…

Не знаю, сколько заняла дорога, мое внимание полностью сосредоточилось на ощущениях: вместо локона снова появились пальцы, поглаживая, нежно прикасаясь, заставляя тихонько вздрагивать и зажигая в каждой клеточке маленькую звездочку. Я таяла как воск и к моменту, когда мы въехали под зеленые своды Тиурейского парка, уже практически не чувствовала собственного тела. Что он со мной делает… Через некоторое время меня аккуратно вернули в вертикальное положение, и пришлось приложить усилия, чтобы на лице не отразилось разочарование.

– Приехали, – выдохнул Фред на ухо, и мы остановились посреди симпатичной полянки.

Он спрыгнул на землю, потом снял меня и, пока я разминала ноги, расстелил под деревом скатерть и рядышком плед. Едва из корзинки появились всякие заманчиво благоухавшие свертки, рот тут же наполнился слюной, и я поняла, что зверски проголодалась – утренние блинчики слишком быстро переварились. Альфред устроился под деревом на пледе и поманил к себе.

– Иди сюда, ведьмочка моя. – Он весело улыбнулся. – Судя по твоему голодному взгляду, ты готова слопать почти все единолично?