The show must go on

живым, тугим змеиным телом. Ощущение схлынуло, напоследок коснувшись измученного

сознания чужой острой насмешкой – Асмодей пока даже не угрожал, так, напоминал.

Серж истерически хихикнул, вцепился в одежду на вешалке, упорно подтягивая тело вверх, ставя

на непослушные ноги. Одна из курток упала, зияя дырой на месте вырванной его весом петельки, остальные вещи как-то держались. Серж наконец воздвигся вертикально, уткнувшись в них

лицом. Шмотки пахли сигаретным дымом… сырым ветром с Невы.

Вспышка, и острая волна эйфории, накрывшая с головой. Приход, - чужая воля отдалилась, отнесенная в сторону силой химии в крови. Серж глубоко вздохнул, оторвался от курток и встал

прямо. Спешно одернул пальто, проверил наличие бумажника в кармане, и, захваченный вдруг

новой мыслью, принялся срывать куртки с вешалки, прощупывая подклад и отбрасывая

просмотренные вещи.

Искомое обнаружилось в старой потертой куртке, которую он в этом году еще и не надевал. И не

надел бы, вещь пора выбрасывать. Чувствуя волшебную легкость внутри, дополненную чудесным, чарующим чувством одиночества, которое невозможно объяснить тому, кто никогда не делил

тело с посторонним, Серж бросился на кухню, вспорол подклад ножом и вытряхнул на ладонь

потертый пакет с пятком грибов внутри. Затолкал в карман пальто. Он предпочитал стимуляторы, и поэтому из психоделиков в доме была только эта небольшая старая заначка.

Психоделики – вещества, под которыми ты встречаешься с собой.

И никаких посторонних.

Отбросив распоротую куртку, Серж выбежал в коридор, чувствуя, как за спиной разворачиваются

мефедроновые крылья, и тихо смеясь, обулся. Вышел, пританцовывая, захлопнул за собой дверь и

побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Кажется, даже что-то пел – победное, ликующее.

Андрей не убьет Вику. Асмодей не выйдет на набережную Невы, не вдохнет полной грудью

любимый Сержем ветер.

На метро он добрался до станций пригородных электричек, купил билет в кассе и прямо на

перроне, тщательно разжевывая, съел грибы. Дыхание периодически перехватывало – надо было

раньше, стимуляторы уже отпустили, а психоделики придут только минут еще через тридцать-

сорок, если за это время демон успеет?...

Серж скрипел зубами и гнал от себя полные ужаса мысли. Получалось не очень хорошо, страх

хватал за горло ледяными пальцами, колени были ватными, и он сел прямо на землю, обхватив

себя руками. Люди на станции косились на него кто с легкой брезгливостью, кто с опаской.

Большинство просто не обращали внимание.

Ровно так же они не успеют увидеть, отреагировать, закрыться, когда…

Серж помотал головой и укусил себя за внутреннюю сторону щеки. Боль была яркой,

отрезвляющей.

Подошла электричка, и он, поднявшись на ноги, рванулся в вагон, отпихивая людей и почти не

слыша их возмущенных возгласов. Забился на сиденье у окна и прислонился лбом к грязному

стеклу. Каждая минута ожидания казалась вечностью в пыточной камере.

Электричка тронулась, и он понял, что воздух за окном расслоился и обрел объемность. Серж

улыбнулся, проваливаясь в пограничное состояние долгожданной расслабленности, чуткой,

прислушивавшейся к происходящему внутри – как медленно и нежно пальцы грибного трипа

ощупывают его личность, прорастают в чувства, мысли и восприятие.

Когда Серж достиг нужной станции, электричка обрела собственную жизнь. Живое, напитанное

мыслительной энергией людей существо неслось через поля и рощи, увозя Сержа от Питера все

дальше и дальше.

- Дальше и дальше, - проговорил он, сойдя на перрон, отметил, что проглатывает слоги, и тихо

рассмеялся. Осмотрелся по сторонам. Он знал эту станцию, и куда двигаться отсюда – тоже.

Справа – городские окраины очередного спутника горделивой культурной столицы, уютно

притулившегося у нее под боком. Все как всегда – обшарпанные дома, грязноватые магазины, отчаянно тощие бродячие собаки. Туда ему не нужно.

Неподалеку – дорога, прекрасная трасса, там можно остановить попутку и к вечеру быть так

далеко, как только поможет судьба, наконец улыбнувшаяся Сержу.

Небо плавно меняло оттенки, переходя из белесо-голубого в насыщенный топазовый синий, из

него – в цвет морской волны… Слева от станции раскинулось поле, замусоренное и неухоженное, Серж знал это точно, но сейчас видел, как трава вытягивается вверх белыми, изящными

эльфийскими стрелами, и что-то шепчет, вздрагивая под дерзкими ласками любовника-ветра…

Он может пойти через поле и выйти к трассе быстрее, понял актер.

Серж шел, понимая, что несмотря на довольно теплую – для Питера – осень, трава на поле

пожухшая, высохшая и жесткая. Умирающая трава, уходящая легко и спокойно, чтобы через сезон

вернуться свежей, юной, полной соков земли. Такой он ее и видел – легкой, состоящей из

пульсирующего света, истаивающей по контуру.

Он шел по умирающей траве, унося с собой угрозу, надежно запертую внутри, лишенную сил, и

улыбался, видя, как небо над головой обретает мозаичные контуры. Даже если эти паззлы

разойдутся, Волку не страшно – Асмодей не дотянется до него - он внутри, а небо… небо не может

быть злым, ведь именно оттуда приходит ветер…