The Phoenix (СИ)

– Никак. У моего парня рыбьи мозги, Би. – Аннабет треплет угольные волосы парня, за что получает кривую гримасу недовольства. – Будем считать, мы в расчете.

– Этот старик просто валит меня.

– Просто у тебя рыбьи мозги, – пожимает плечами Энн.

– Я хочу есть, а когда я хочу есть, я слишком зол для того, чтобы обсуждать серьезные вопросы, Воображала.

– Не хочу вас расстраивать, но вы оба ведете себя как дети, – говорю я, скрещивая руки на груди.

– С такими-то щеками, – Джексон снова едко ухмыляется.

В мгновение ока парень вылетает из аудитории, а я несусь следом за ним. Позади слышен смех Аннабет. Да, вы серьезно ошибались по поводу первого курса.

В столовом помещении слишком людно. Для социофоба вроде меня это настоящая пытка. Но радует одно – напротив меня сидят два моих любимых идиота. Я думаю о том, как круто изменилась моя жизнь со школы. Не смотря на то, что я оставалась аутсайдером нашей группы, в душе появилось чувство уверенности: рядом со мной теперь Чейз и Джексон. И я постараюсь быть самой собой. Постараюсь.

Это дается мне с трудом, потому что рассказывать им о своей болезни так же сложно, как признаться в том, что я ушла из дома. Пусть хоть для кого-то я буду обычной и нормальной девушкой со слишком сложным характером.

Я смотрю на Аннабет. Не знаю, почему эта блондинка ломает стереотипы? Она слишком умна для своих белесых волос. Даже сейчас она держит в руках книгу, и, кажется, в такие минуты нас с Перси для нее просто нет. Нет для всей этой ужасной реальности, что нас окружает.

– Даже не пытайся, – с набитым ртом констатирует друг, – она в отключке.

Я оборачиваюсь к Джексону и чуть не давлюсь со смеху. На подносе этот обжора унес все то, что плохо стояло на столовском прилавке. И теперь, смачно жуя картофель фри и куриные крылья, он успевал досаждать Аннабет, выводя на ее щеке узоры из соуса. Девушка не реагировала, но, кажется, больше из принципа, чем из действительной заинтересованности в книге.

– Ты уже собрала вещи? – подала голос Аннабет.

От неожиданности Перси выпустил из рук крылышко, а то, в свою очередь, оставило на его новой синей рубашке жирное пятно. Он громко выругался, а я заметила на лице подруги слабую ухмылку. «Что творится с этими двумя?» – спросите вы. К несчастью, это называется любовь.

– Да. Только я сомневаюсь, что квартира выдержит нас троих.

– Если ты про шум, то не бойся. Ночью мы ведем себя довольно тихо, да, Энн? – оттирая пятно, прыснул Перси.

Аннабет залилась краской. Не знаю, зачем Джексон играет с огнем, но, кажется, этому парню в детстве отбили последние мозги.

– Я имела в виду совсем не это, – как можно более непринужденно отвечаю я.

– Твои родители не были против?

Меня снова овевает оцепенение. Липкими щупальцами к сердцу пробирается страх, но я стараюсь выдавить улыбку.

– Я же взрослая девочка, Энн. Думаю, они были только рады, что я нашла свою компанию. Чарли, – голос предательски надломился, – да, Чарли слегка расстроился.

– Твой младший сводный брат? – неожиданно лицо Перси становится серьезным и пустым.

Я согласно киваю головой. Такая смена настроения меня пугает. Но Аннабет незаметно толкает меня плечом и улыбается. Поняла – эта тема-табу. И я лучезарно улыбаюсь ей в ответ.

– Но главное, что этот Новый Год мы встретим вместе. Это ж куча конкурсов, еды, вкусняшек. Только Воображала, Рыбьи Мозги и … Эй, а про меня-то вы забыли?

– Би, – тихо перебивает Перси.

– Сразу нет. Никакой Щекастой или Хомячки, понял? Придумай, что-нибудь поумнее, шутник.

– Би, – словно эхом отзывается Энн, – послушай…

– Не подсказывай ему, – по-детски, упрямо прошу я.

– Мы уезжаем, – хрипло говорит Перси.

Меня словно током ударило.

– Вы уезжаете на рождественские каникулы?

– Да. Это не наша прихоть, правда. Я бы очень хотела с тобой остаться, но…

Она замолкает и умоляюще уставляется на Джексона. Они уезжают. Мое настроение холодеет градусов на пятнадцать. Она ждет, что парень выдвинет какое-нибудь логическое объяснение тому, почему они снова срываются и уезжают в неизвестном мне направлении.

– Опять катание на лыжах или дайвинг с семьей? – колко подмечаю я.

Перси сразу мрачнеет и отворачивается от меня. Аннабет смотрит прямо перед собой, но теперь ее глаза не горят интересом, а обеспокоенно скользят по поверхности книжных страниц.

Я любила этих двоих. Мы были лучшими друзьями. Но даже у нас были секреты.

Они могли пропасть на две-три недели. Не отвечать на звонки, не отвечать на сообщения. Просто – бах! – и этих двоих словно сметало ураганом. Они слишком часто меняли телефоны. Так часто, что я не успевала вносить их в память своего гаджета. Однажды я просто перестала удалять старые номера своих друзей, и к концу месяца память моего телефона была забита до отказа. Спустя месяц я плюнула на это занятие.

Я отшучивалась, называя их «подпольными наркодилерами», но, так или иначе, была у этих двоих какая-то своя, неизвестная мне, жизнь. Это не обижало меня, ведь и я не была с ними до конца откровенной. Но это рождественские каникулы! О которых мы с Аннабет мечтали с начала ноября.