The One. Единственный

Справив нужду, она спустила в туалете воду и направилась к раковине, чтобы вымыть руки.

– Привет, Элли, просто потрясающий вечер! – сказала Кэт, начальница отдела кадров и одна из старейших ее сотрудниц. Ее слегка окосевшие глаза говорили о том, что она пьяна.

– Да, похоже, все идет хорошо, – Элли улыбнулась.

– Думаю, завтра по коридорам будет слоняться не одна больная голова. Особенно моя.

– Для этого и проводятся корпоративы.

– А ваш новый парень умеет находить общий язык с людьми.

– Мне даже немного стыдно, что я бросила его сегодня на произвол судьбы.

– А по-моему, он и сам справится. По крайней мере, судя по тому, что я помню о нем.

– Извини, ты его знаешь? – спросила Элли.

– Конечно, – Кэт явно удивилась ее вопросу. – Но, если честно, я не помню, чтобы он прошел второй тур собеседования.

– Боюсь, я плохо тебя понимаю.

– Он приходил ко мне на собеседование года полтора… Мэттью, я правильно помню? Что-то по поводу программирования, когда Мириам ушла в декретный отпуск. Он был очень милым и в целом опытным, но были лучшие кандидаты, и я не рекомендовала ему идти дальше. Наверное, тогда вы и познакомились? На втором собеседовании?

– Видимо, ты его с кем-то путаешь.

– Может быть. Но все равно он очень милый. Во всяком случае, желаю вам прекрасного Рождества.

– И тебе тоже, – ответила Элли, чувствуя, как внутри шевельнулось легкая тревога.

Глава 56 Mэнди

– Осталось недолго, потерпи, моя фасолька, – сказала Мэнди, втирая увлажняющий крем в распухшую грудь и живот. – Все с нетерпением ждут встречи с тобой. Через несколько недель ты будешь здесь, а у меня – бессонные ночи на всю оставшуюся жизнь. Но я не жалуюсь. Можешь доставлять мне любую боль, но я всегда буду рядом с тобой.

Она посмотрела в зеркало в спальне, чтобы проверить растяжки, и была рада, увидев, что они больше не растут. Мэнди теперь жила у Пэт на деньги, которые были выплачены ей при увольнении. Учитывая огромные изменения в ее жизни, она была благодарна Пэт за поддержку. Та записала Мэнди к собственному врачу, а также на курсы будущих матерей в местном медицинском центре, помогла ей с родовым планом и даже вызвалась присутствовать при родах. Пэт следила за тем, чтобы в аптечке всегда было все необходимое: витамины, минералы и фолиевая кислота. Порой Мэнди предпочла бы, чтобы та слегка угомонилась, но, кроме нее, была только Хлоя, так что приходилось полагаться на поддержку Пэт.

Прошло пять месяцев с тех пор, как Мэнди поссорилась с Полой и Карен, и с тех пор она не разговаривала с родными, игнорируя все их сообщения и телефонные звонки, даже если те были от матери и Кирстин. Она до сих пор была сердита и разочарована, что те даже не пытались понять ее точку зрения, ее нужду в этом ребенке. Но за гневом скрывалась печаль, что ее беременность прошла без их участия и поддержки.

– Ты все делаешь правильно, – заверила ее Пэт. – Учитывая твои предыдущие выкидыши, тебе нужно держаться подальше от всего, что тебя нервирует.

Мэнди согласилась, что, однако, не излечило ее от грусти. Почти постоянное присутствие Пэт и Хлои отчасти компенсировало ее одиночество. Эти женщины прошли вместе с ней через все: гормональные слезы, перепады настроения, утреннюю тошноту. Теперь они были одна семья, герметически запечатанная ячейка, объединенная мужчиной – сыном, братом, отцом ребенка, – который больше не существовал физически.

Теперь Мэнди постоянно жила в спальне Ричарда, ее одежда висела в гардеробе рядом с его одеждой, ее духи стояли на полочке в ванной рядом с его лосьоном после бритья. Она спала на одной стороне кровати, оставляя свободной половину, на которой спал бы Ричард, и всю ночь обнимала его любимый джемпер, уткнувшись в него лицом в надежде, что ребенок неким образом уловит его запах.

Кстати, Пэт и Хлоя уже собрали деревянную кроватку, и теперь та стояла в дальнем конце комнаты Ричарда. Рядом с кроваткой лежала стопка голубых детских вещей, которые купила Пэт, убежденная в том, что у Мэнди будет мальчик.

Прикрутив крышку к флакону с увлажняющим кремом, Мэнди надела рубашку. Внезапно ей пришла в голову мысль, что они ни разу не обсуждали, как долго она будет жить с ними после рождения ребенка, но Мэнди уже знала, что не хочет уходить. В этой комнате она чувствовала себя в безопасности, как если бы дух Ричарда был рядом, чтобы они чувствовали себя комфортно, и защищал их от любого вторжения извне. Все трое опасались, как бы их история не стала достоянием прессы. Судя по реакции ее собственной семьи, Мэнди была уверена, что мир счел бы ее извращенкой.