The Lost

По пути домой старик решил пройтись по торговым лавкам и купить что-нибудь дочери и внуку. Война, что закончилась год назад, унесла много жизней, в том числе и мужа дочери. Лекарь сильно волновался за них. Возраст одолевал с каждым годом всё сильнее. Он желал дожить до того момента, как внуку исполнится четырнадцать, и за это время успеть передать ему свои знания.

Три дня спустя, посреди ночи возле дома лекаря поднялся шум. Группа стражников окружила дом. Один из них ногой выбил дверь, и несколько солдат забежало внутрь. Послышались детский и женский крики. Из дома вынесли бессознательного старика и потащили к телеге.

Лекарь открыл глаза, его знобило и подташнивало. Всё плыло.

— Очнулся? — раздался гневный голос лорда Сервани.

— Что происходит? Почему? — желая понять происходящее, старик попытался подняться.

Кадис схватил его за ворот и толкнул в сторону кровати, на которой лежал юный лорд. Лекарь в замешательстве упёрся рукой на край, но в этот момент глава дома крепко схватил и с силой, держа за подбородок, повернул его голову в сторону Кадани.

— Смотри! — взревел отец. — Внимательно смотри!

Лекарь увидел бледное лицо юноши: губы покрыты сыпью, горло опухло. Но потом взгляд остановился на неподвижной груди. Старик осознал, мальчик умер. Всему виной аллергия. Но что он мог сделать, с подобной реакцией на лекарства ему ещё не доводилось сталкиваться. Травы никогда не подводили.

— Чего молчишь? — лорд отшвырнул лекаря в сторону. — Ты сказал, что всё хорошо. А теперь моего мальчика больше нет, — он подошёл к телу сына, из красных глаз потекли слёзы. — Я отомщу за тебя, мальчик мой!

— Лорд Сервани. Я… — старик попытался оправдаться, но Кадис не желал слушать.

— Ты сказал, что всё будет хорошо. Стража! Тащите это лживое дерьмо на улицу. Я заставлю тебя страдать, как и ты меня.

— Нет, — лекарь осознал смысл слов. — Не трогайте мою семью! — он попытался вырваться из рук стражников, но те крепко держали. — Они же ни в чём не виноваты. Прошу, не трогайте их!

Из опухших глаз старика текли слёзы, он стоял на коленях, закованный в колодки на городской площади, а перед ним — насаженные на пики головы. Прямо на него смотрели безжизненные глаза, на лицах дочери и внука запечатлелись предсмертные ужас и страх.

— Простите, — тихо шептал старик. — Пожалуйста, простите.

Прошло два дня. Трупный смрад постепенно усиливался, но пленник не обращал на это внимания и неустанно бормотал.

— Люди! — крикнул он, собрав все силы. Сухость в горле болезненно колола. — Прошу! Похороните их.

Но все игнорировали, изредка поглядывая на него. Кто-то мотал головой, кто-то просто стояли и наблюдали. А были и те, кто смеялись над стариком, указывая в его сторону. Он многих узнал:

— Я же вас лечил! Помогал, — лекарь зарыдал. — Почему вы такие? Прошу, похороните их. Пожалуйста! Да что с вами всеми? — внутри него закипали злоба и безумие.

На следующий день к нему подошёл лорд Сервани. Он посмотрел на исхудавшего и ослабшего старика и затем кивнул стражникам. Те освободили пленника, кто сразу упал на землю. Кадис приблизился, прижимая к носу платок с запахом парфюма, и присел на корточки:

— Ты будешь жить с этой болью, — он указал на него рукой. — В темницу его.

Солдаты потащили обессиленное тело в подземелье города, где бросили в холодной и сырой камере. Плюнув на него, они рассмеялись и пошли обратно, обсуждая местных девушек.

Несколько недель старик походил на сумасшедшего. Он постоянно сидел в углу и что-то бубнил себе под нос. Охранник, кто приносил миску с отвратной едой, не обращал внимания на безумца. Лорд поначалу наведывался, но, когда гнев утих, более не желал видеть убийцу сына.

Спустя месяц пожилой лекарь пришёл в себя, и в его глазах пылала жажда крови. Он мечтал отомстить, любыми средствами. Зло и ненависть поглотили разум, знания и опыт — его единственное оружие. Долго и упорно старик собирал прорастающие в камере травы, плесень и мох, сушил под лучами солнца, проникающими через отверстие в потолке. Из подручных материалов удалось получить едкий раствор, после чего обработал свои запасы, пока не скопил необходимое количество нужного порошка. Изготовив маленькие палочки, он поместил их себе в кишку, где те должны разбухнуть и создать подобие пробки, пока не впитаются в плоть и не развалятся. Глотать бессмысленно. Борясь с отравлением, тело рвотой выведет яд.

Дверь в камеру открылась с длительным скрипом. Охранник сделал шаг внутрь и увидел валяющегося на полу старика. Из его рта капала густая пена со слюнями.

— Сдох что ли? Каф! Тащи свою задницу сюда. Кажись, старый откинулся. Проверить бы.

— Сам не можешь? — с другой стороны коридора послышались шаги.

— Это ты в полевом госпитале с ранением валялся и всякого повидал. Мне-то откуда знать? А вдруг ошибусь?

— С трупом не ошибёшься, — Каф зашёл в камеру и взглянул на тело. — Смотри. Обоссался. Фу, ну и вонища, вроде как обосрался, — он приложил палец к шее. — Точно сдох. В яму его. Эх, лорд точно будет недоволен.