The Lie I’ve Lived

— Заметано. Мистер Бродяга, похоже, ваша очередь. Посмотрим, удалось ли кузине Эммелин снова привести тебя в дуэльную форму, или она ограничилась только сексуальной.

— Не хочешь сначала отдохнуть, Гарри? — не знай я его так хорошо, сказал бы, что старый пес испугался.

— Нет, это уравняет наши шансы. Правила, как для помоечной дуэли, или нет?

Он чешет подбородок:

— Нет. Посмотрим, пожалуй, способен ли ты ещё колдовать, трансфигурировать или ретрансфигурировать.

Блэк всегда был неплох в трансфигурации, почти на уровне ДП. Наверняка теперь уже он попытается меня измотать.

Посмотрим…

* * *

Намного позже хромаю в частную приемную на довольно-таки неожиданную встречу. Однако я в гораздо лучшей форме, нежели оборотень и псина, зализывающие сейчас раны у себя в спальнях — после того, как ненадолго заглянули в больничное крыло. Дама передо мной настолько красива, что её, кажется, не коснулись годы — но только кажется. Перенелла Фламель — миниатюрная женщина с длинными серебристыми волосами и проницательными зелеными глазами, которые, похоже, видели, а потом и забыли столько, сколько я никогда в жизни не узнаю. Интересно, не чувствует ли Дамблдор по сравнению с ней себя первоклашкой?

— Добрый вечер, миледи. Спасибо за ваше гостеприимство, — понятия не имею, к какому уровню формальности она привыкла.

— Хорошо, что, помимо жесткого поединка, Брайан до сих пор обучает и манерам — печально видеть, насколько воинственным остается мир. Спасибо за то, что согласился встретиться со мной, юноша, — она жестом велит мне присесть, и перед нами появляется по бокалу вина.

Через секунду соображаю, что «Брайан» — это Дамблдор.

— Как ни грустно, но миру в наши дни необходимо и то, и другое.

— Это правда, однако за столетия своей жизни я видела, как времена процветания и погибели волнами сменяют друг друга. Так или иначе, Гарри, всё это тоже пройдет. Брайан отзывался о тебе весьма хорошо, и я следила за твоими деяниями на турнире.

— Спасибо. Один омут памяти стоил для меня больше, чем вся вечная слава, обещанная победителю.

Она, засмеявшись, отпивает вино из мерцающего бокала.

— Та старая реликвия? Я была рада, когда она исчезла с моих глаз. Ещё работает? Это далеко не лучшая из моих поделок. Однако я все-таки надеюсь, что омут будет приносить тебе пользу многие годы. Слышала, с тобой Шляпа Годрика. Подозреваю, милый Николас в могиле перевернется при мысли о том, что она появилась в нашем доме.

— Простите, я не знал… — следовало оставить её в Англии. У чертовой штуки мерзкая репутация.

В ответ леди Фламель лишь отмахивается со своего простого, но элегантного стула:

— Это вовсе не проблема. Меня это просто развлекает. Попозже я кого-нибудь за ней пошлю и буду совсем не против с ней немного поговорить. Далеко не всем известно, что в начале шестнадцатого столетия Николас недолго занимал пост директора Хогвартса, да и в анналах истории это никак не значится. Он проработал всего восемнадцать месяцев — срок для меня почти такой же, как моргнуть глазом, — но Сортировочная Шляпа произвела на моего мужа определенное впечатление, и частично именно из-за неё мой милый Николас не захотел остаться и, как я сейчас понимаю, редко посещал замок.

Мой разум прячет лакомый кусочек информации в закрома на случай, когда мне понадобится в следующий раз произвести впечатление на Гермиону при помощи какого-нибудь необыкновенного пустяка. Наверное, такого нет даже в её любимой книжке!

— Помнится, я слышал от некоторых учеников Бобатона, что он директорствовал и у них в школе.

— А также десяток лет в Нью-Салеме и в паре других школ. Какой-то период в жизни ему очень нравилось преподавать. Даже я кое-где преподавала несколько классов. Брайан как-то знакомил меня с твоей матерью — как мне помнится, милая девушка, очаровательная и охочая до знаний.

Киваю, копаясь между тем в воспоминаниях ДП. Нахожу память о том, как перед свадьбой Лили страстно рассказывала о встрече с Фламель.

— Наверное, ты удивляешься, зачем я пригласила тебя на встречу, да?

— Естественно.

— Я состояла в группе, которая помогала вновь возродить турнир, поэтому пристально следила за процессом. Сожалею о том, что случилось с твоей подругой. Как она?

— Выздоравливает в Париже. Вчера вечером я её навещал. Ей предстоит немало ритуалов, но я знаю, что рано или поздно она поправится, — отвечаю я.

Она похлопывает по стопке периодики.

— Светская пресса полагает, что между вами роман.

— Нет, боюсь, это не так. Эйми — хороший друг, но романа между нами нет.

Хозяйка, задумчиво сжав губы, приходит к какому-то решению.

— Может быть, сейчас и нет, но в будущем — вполне вероятно. Я надеялась обеспечить немедленную помощь. Брайану было очень одиноко, когда он столкнулся с самыми важными в своей жизни испытаниями, так что, возможно, вот это сослужит тебе когда-нибудь службу.

Она толкает ко мне по столу коробку. Внимая её подбадриваниям, открываю. Внутри, обложенный для надежности материалом, лежит неподписанный флакон.

У меня нехорошее предчувствие.

— Это…