The last of the real ones (СИ)

Лейла сидела на коленях Дота и с нескрываемым интересом слушала его очередную историю. Когда она сосредоточена, то на ее округлом личике появляются такие же две морщинки рядом с носом, как у Леви. Брови тонкой линией нависают над большими зелеными глазами, формы лица становились острее. Вот Дот рассказал что-то смешное, и вмиг серьезное лицо Лейлы озарила широкая улыбка, так похожая на мамину. Она задорно замотала ножками, от чего кресло жалобно скрипнуло. Когда волна смеха стихла, Лейла снова с прежней внимательностью вернулась к прослушиванию продолжения. Маленькое тело, как затянутая пружина, сжалось в ожидании нового необычного поворота в рассказе. Когда же дедушка слишком долго говорил «сложные слова», брови девочки невольно сходились к переносице, а взгляд становился по-детски недовольным. Кайла заметила, что в этом состоянии она наиболее похожа на Леви. Строгий и колючий взгляд, как зеркало, передался маленькой Аккерман, что даже на ее детском личике это вызывало легкое волнение. Пиксис всегда, когда ловил на себе такой взгляд, старался перевести историю к более интересным событиям. Несмотря на свою живость и постоянное желание играть, Лейла всегда до конца дослушивала все истории Дота, ни разу не остановив на полуслове и не прервав. Кайла тоже отнесла это к особенностям Леви, так как, вспоминая себя, не могла похвастаться таким терпением.

Послушав еще пару минут интересные байки, Кайла тихонько, чтобы не отвлекать дочку и отца, подошла к креслу и забрала лоскутное одеяло. Тихонько, как призрак, она вышла из гостиной и направилась на второй этаж. Ступеньки тихонько скрипели под легкой поступью хозяйки, провожая ее до самого конца. В темном коридоре Кайла отворила комнату напротив детской и зашла внутрь. Окно было раскрыто настежь, шторы волнами качались по воздуху, подхватываемые холодным вечерним ветром. Был слышен шелест страниц недочитанной книги, смешанный с трепещущими листьями клена. Кайла отворила массивный шкаф и положила на верхнюю полку готовое одеяло. От шкафа все еще веяло слабым сосновым запахом, наполняя комнату запахом дерева. Атмосфера чистоты и свежести проникала в каждую клеточку, и Кайла блаженно выдохнула. Как редко она ловила такие минуты уединения. Когда Кайла оставалась одна, она была одновременно и рада, и напугана. Ей всегда казалось, что ее жизни, и жизни ее дочери что-то угрожает. От этого у нее первые шесть месяцев была бессонница, похожая на паранойю. Везде для нее были враги, каждый был злодей и убийца. Было и такое, что она не давала Доту подержать Лейлу на руках, как бы опасаясь, что и он может навредить. Долго пришлось Пиксису восстанавливать доверие Кайлы к людям. Каждый вечер у них проходил за тяжелыми для обоих беседами о будущем и настоящем, каждый делился своими мыслями и идеями. Кайла очень агрессивно реагировала на предложение Дота перестать скрываться. От досады кружка в ее руках лопнула, и вмиг разлетелась на множество осколков.

Кайла подошла к окну и закрыла его. Вмиг прохладный поток воздуха прекратился, и шторы снова опустились к полу. Книга на столе перестала беспокойно шелестеть, и девушка начала листать ее в поисках нужной страницы.

— Ну где же она… — Прикусив язык, Кайла усердно искала нужную цифру, быстро проглядывая каждую страницу. Книга была объемной, а закладку, скорее всего, сдуло ветром, — зря я оставила ее открытой.

От усердного поиска Кайла уже начала терять терпение. Вся сюжетная линия книги перемешалась в голове от мельком прочитанных строк на других страницах. А нужная все никак не находилась. Когда желание захлопнуть книгу начало пересиливать, Кайла уловила знакомые строчки. Быстро собирая воспоминания о нужном событии, она водила пальцем по странице.

— Наконец-то! — Палец остановился на нужном предложении, и Кайла с облегчением вздохнула. Положив книгу обложкой вверх, она смастерила из клочка бумаги новую закладку и аккуратно вложила ее в книгу. Теперь «Униженные и оскорбленные»* заняли свое почетное место на книжной полке, рядом с другими книгами.

Кайла упала на кровать. Она вымоталась. Хотя, что она сделала? Она чувствовала себя так, словно перебирала кипу бумаг ночь напролет: в голове что-то противно жужжало, глаза щипало, а щеки горели. Веки налились свинцом и закрывались сами собой. Такое вялое состояние госпожа Мэри объясняла эмоциональной возбужденностью и стрессом. Она периодически давала ей разные лекарства, которые, возможно, и помогли бы, если бы Кайла их принимала. Но девушка весьма посредственно относилась к своему здоровью и всегда, со словами «потом, некогда» отставляла их на край туалетного столика, пока не приходило время их выбросить.