The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

В ИЮЛЕ 1938 года тридцать две страны, включая Канаду, Австралию и Новую Зеландию, собрались в Эвиане (Франция), чтобы решить, что делать с десятками тысяч отчаявшихся евреев, пытавшихся бежать из Германии, Австрии и других стран Европы. Все страны, кроме одной - Доминиканской Республики, - объявили, что отказывают во въезде. В Вене Хо Фэн Шань начал выдавать еще больше документов, чтобы евреи могли покинуть Австрию и направиться в Шанхай. В ноябре 1938 года Элли и Гораций отправились в Гонконг, чтобы присутствовать на свадьбе Лоуренса с Мюриэль Губбай, дочерью видного еврейского семейства, корни которого уходили в Багдад, и чья мать была большой подругой матери Лоуренса, Лоры. Лоуренс тоже пытался помочь еврейским беженцам, прибывшим в Гонконг, предоставляя им работу в компании China Light and Power. Даже в условиях усиления нацизма и разговоров о войне глава компании Jardine в Гонконге Дж. Дж. Патерсон не смог удержаться от очередного антисемитского выпада в адрес Кадори, написав своему начальнику Уильяму Кесвику в Шанхай, что свадьба Лоуренса состоялась в синагоге Ohel Leah в Гонконге, что на иврите означает "Дом Лии", в честь библейского еврейского матриарха, а прием - в еврейском общинном центре.

Говоря об "аде", Патерсон хихикал: "'Ohel!" - это правильно". Он добавил, что он надеется, что Кадори хорошо провели время в "клубе еврейских мальчиков".

Свадьба Лоуренса состоялась 9 ноября 1938 года. На следующее утро Кадоури проснулись и узнали, что в Австрии на другом конце света разразилась "Хрустальная ночь" - "Ночь разбитых стекол" в Германии. Толпы сжигали и грабили синагоги и принадлежащие евреям магазины, а полиция наблюдала за происходящим или поощряла нападения. Тревога среди немецких и австрийских евреев переросла в полномасштабную панику. Поток беженцев, прибывающих в Шанхай, превратился в наводнение. "Пятьсот шестьдесят два дополнительных беженца прибывают субботним пароходом, и, как я понимаю, еще 700 прибудут через две недели", - писал Гораций Кадури своему другу в Лондон. "Шанхай не может справиться с ними".

Виктор выделил первый этаж одного из своих роскошных небоскребов, Embankment Building, под центр приема беженцев, где каждому выдавались одеяла, простыни, оловянная посуда, чашка и ложка. В подвале он оборудовал кухню, чтобы обеспечить 1800 порций еды в день. Одну из своих фабрик он превратил в общежитие для беженцев. Под псевдонимом Вэл Сеймур Виктор оплачивал въездной сбор, который позволял многим беженцам проходить через таможню. Он создал фонд, чтобы ежедневно снабжать бесплатным молоком каждого беженца в Шанхае. Он пожертвовал деньги на дорогое железное легкое в одну из трех больниц, созданных для обслуживания беженцев, и превратил одно из своих зданий на Нанкин-роуд в магазин для иммигрантов, где беженцы могли собирать средства, продавая свои вещи. Он основал учебный лагерь, где 200 человек прошли профессиональную подготовку по специальностям механика, столяра и плотника. Он начал нанимать беженцев на свои предприятия. Один из беженцев, ботаник по профессии, получил в управление свое загородное поместье в пригороде Шанхая. Другой установил швейную машинку на кухне, которую он делил с тремя другими семьями, и шил новые рубашки из ткани, подаренной Виктором с его текстильных фабрик.

Сильвия Ченселлор, британская жительница Шанхая, критиковавшая Виктора за то, что он плейбой и игнорирует бедность и неравенство в городе, изменила свое мнение. "Бог простит ему все грехи за ту благотворительность, которую он оказывает" беженцам, - заявила она.

Беженцы мельком видели своего благодетеля, но не до конца понимали, кто он такой. "Люди, которые нам помогали, были марокканцами, - вспоминает Эрих Райзман.

Для Рейсманов, приехавших в ноябре 1938 года, Шанхай стал шоком после изысканности Вены. На улице Эрих разглядывал китайские семьи, живущие в картонных коробках. Однажды, проходя мимо, он увидел лежащий на земле пакет, завернутый то ли в соломенную циновку, то ли в кусок газеты, из которого торчала маленькая ножка. Он с ужасом понял, что это был мертвый ребенок, которого родители положили на тротуар. Ребенок умер за ночь от голода.

Никто из новоприбывших не говорил по-китайски, лишь немногие - по-английски.