The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

"Теперь мы снова в Cathay Mansions, в люксе вместо номера, потому что сэр Виктор заставил их отдать его нам по потрясающей цене. Ему принадлежит почти вся важная недвижимость в Шанхае", - написала она матери. "Когда мы вчера въехали, то обнаружили большую корзину ликеров - почти все, что только можно придумать, включая водку, а сверху - упаковку восхитительного сливочного сыра".

Ханн устроилась на работу в газету North-China Daily News и стала корреспондентом The New Yorker по китайскому побережью. Она регулярно обедала и сплетничала с Виктором. Она была как "кошка", писала она своей сестре, которая "копила все мои царапины, чтобы раз в неделю пообщаться с ним". Она посещала вечеринки Виктора и сопровождала его на скачки. По выходным они гоняли на яхте, которую он построил в Норвегии, и возили друзей на утиную охоту.

У Хана, как и у Виктора, был блуждающий глаз. Она познакомилась с Зау Синмаем, красивым женатым китайским писателем, который жил в Париже и издавал литературный журнал. Она описала его в одном из рассказов в журнале The New Yorker: "Когда он не смеялся и не говорил, его лицо цвета слоновой кости было идеально овальным, но о совершенстве не думали, а смотрели на его глаза. В своей косой и поразительной красоте они были полны света и жизни.      Его мягкий резной рот [он] украшали усы, как у его предков, резко очерчивая уголки губ. Его крошечная бородка, не более чем щеточка усов на конце подбородка, лукаво подшучивала над его молодостью. В покое его лицо было до невозможности чистым, но в покое оно бывало редко".

В первую ночь знакомства с Виктором Сассуном Ханн проговорила с ним до поздней ночи и вернулась, чтобы позировать для обнаженных фотографий. В первую же ночь знакомства с Зау она ушла с ним, курила опиум и завела роман.

Одновременно с тем, как она спала с Зау, Ханн подружилась с его женой, детьми, семьей и кругом общения и начала писать о них в тонко беллетризованных историях для The New Yorker. "Постепенно, благодаря всем китайцам, которых я встречала, и всем их историям, которые я слышала, я смогла увидеть их через новые окна", - писала Ханн. Она написала для The New Yorker серию популярных рассказов, в которых превратила Зау в "мистера Пэна" и высмеяла то, как западные гости - в том числе и те, кто останавливался в Cathay, - принимали карикатурное представление о Китае. "Бледный и обветренный, бородатый, с несколькими прядями настоящих китайских волос, одетый в трезвый коричневый цвет, его длинные, узкие глаза пусты и далеки, он рассчитан на то, чтобы заставить самого закаленного туриста охать и ахать", - писала Ханн о своем мистере Пане. "Вначале он цитировал Конфуция, не сводя с меня глаз, чтобы получить одобрение, и разговаривал с официантами на настоящем китайском. После какого-нибудь скучного вечера в ресторане не сказал: "Вы – первый из иностранцев, которые когда-либо там бывали, вы знаете?" Мистеру Пану, пишет Хан, "все равно, что о нем говорят иностранцы".

Ханн часто писала матери и сестре о своих "эмоциональных сложностях", возникающих при переезде между Зау и Виктором. "Время от времени сэр Виктор, милейший человек на свете, находит способ сделать мне подарок, и я принимаю его, не краснея, как и все, потому что он тоже богатейший человек на свете и, в отличие от мистера.

Рокфеллеру, похоже, нравится так тратить свои деньги", - написала она. "Пока я не позволяю себе впасть в привычку ожидать от него помощи, я думаю, что это безопасно, а вы?"

Когда Виктор уехал в путешествие в Индию, Ханн написала своей сестре Хелен: "Правда, Хелен, я люблю его; все, что мы знаем о нем".

Со своей стороны, Виктор относился к Ханн иначе, чем к другим женщинам, мелькавшим в его дневнике. То, что началось как короткий роман, переросло в дружбу; Ханн была одной из нескольких женщин, с которыми Виктор сблизился и которым доверился. Когда Ханн подписала контракт на написание книги о семье Сунг, она показала Виктору черновик первых глав. "Он оказал мне огромную услугу", - вспоминает она. "До этого момента я использовала своих старых друзей из клуба Monday Night Club в качестве жертв, пробуя на них книгу глава за главой. Они слушали, оценивали, делали несколько мягких предложений, задавали вопросы, но постоянно говорили мне, что судить еще рано". Виктор был не так вежлив. Он прислал мне мои драгоценные главы с резкой запиской: "Это скучно, - сказал он категорично. Мне до смерти скучно. Если бы я уже не лежал в постели, я бы заснул в кресле, читая ее".

Хан начал переписывать. Когда Виктор прочитал вторую версию, он сказал ей, что эта книга не дает ему уснуть до часу ночи. Книга стала бестселлером.