The Last Kings of Shanghai: The Rival Jewish Dynasties That Helped Create Modern China

В 1920 году круглолицый библиотекарь и политический активист приехал в Шанхай и снял комнату в Международном поселении в здании, принадлежавшем Сайласу Хардуну, магнату недвижимости и бывшему управляющему шанхайскими делами семьи Сассун.

Мао Цзэдун еще не был коммунистом - первый китайский перевод "Коммунистического манифеста" появился только в конце того же года, - но он поддерживал несколько радикальных движений и осуждал иностранную оккупацию Шанхая. Жизнь в более терпимом Международном поселении и аренда жилья у иностранного хозяина пошли Мао на пользу. Коммунистическая литература широко распространялась, а протесты были частым явлением. В Шанхае Мао познакомился с профессором по имени Чэнь Дусю, который организовывал зарождающуюся коммунистическую партию. Чэнь пригласил Мао на первый съезд партии, который состоялся в Шанхае в июле 1921 года. Пятнадцать делегатов, выдававших себя за университетских профессоров, приехавших на летнюю экскурсию, собрались в двухэтажном доме во Французской концессии. Даже в условиях относительной свободы Международного поселения организаторы были начеку. Когда на встречу неожиданно забрел незнакомец, Мао и другие делегаты, опасаясь полицейской облавы, бежали на юг, где и завершили встречу. В 1920-х годах Мао десятки раз возвращался в Шанхай, почти всегда останавливаясь в Международном поселении или прилегающей Французской концессии и создавая союзы с радикалами-единомышленниками, такими как Чжоу Эньлай, который жил неподалеку. В то время как британцы праздновали стабильность и процветание, которые они принесли в Шанхай, китайский профессор, основавший вместе с Мао коммунистическую партию, скорбел о том, что до приезда иностранцев "каждый камень и каждая травинка" в Шанхае принадлежали китайцам. Но теперь там были парки, в которые они не могли войти. Хотя Китай теперь был демократической республикой, китайцы, живущие в поселениях, управляемых иностранцами, не могли голосовать. Китайцы, которые работали с западными людьми и получали от них выгоду, по его словам, были "собакой иностранцев". Сунь Ятсен, которому нравилось жить в Шанхае, наслаждался игрой в крокет и вместе с Элли одобряя Декларацию Бальфура, он жаловался, что не может встречаться с иностранными сторонниками за ужином в принадлежащих иностранцам клубах или гулять в британских парках на Бунде. Он все ближе подходил к союзу с коммунистами.

Цель "иностранных империалистов", писал Мао, - превратить Китай в колонию. Перед лицом таких "врагов" китайцам нужно быть "беспощадными".

Коммунизм наводил ужас на кадорийцев. Капиталисты, прежде всего, с тревогой смотрели на растущую силу китайских коммунистов. В марте 1927 года Чжоу Эньлай поднял вооруженное восстание коммунистов в Шанхае. Рабочие захватили контроль над городом, за исключением Международного поселения. При молчаливой поддержке британцев и денежной элиты Шанхая генерал Чан Кай-ши, который на сайте сменил Сунь Ятсена на посту лидера националистов, приказал своим войскам идти на Шанхай и вернуть город.

Кадури и британская община направили в Лондон экстренное обращение с требованием прислать британские войска, чтобы защитить их от готовящейся вспыхнуть войны. Когда британские солдаты прибыли, Элли открыла для них Мраморный зал и приказала Горацию позаботиться об их развлечении. Британцы установили баррикады вокруг Международного поселения, чтобы защитить его от того, что выглядело как начало гражданской войны между коммунистами и националистами.

В итоге все закончилось резней. Чан и националистические войска окружили коммунистов в Шанхае, объявили военное положение и начали казнить сторонников коммунистов - до 12 000 человек за три недели. Чан издал секретный приказ всем провинциям, находящимся под контролем его войск, о чистке коммунистов. Более 10 000 коммунистов по всей стране также были арестованы и убиты. В течение следующего года в ходе кампаний по подавлению коммунистов погибло 300 000 человек.

Мао удалось бежать. Он бежал из Шанхая и возглавил небольшую крестьянскую армию, которая положила начало тому, что впоследствии стало Народно-освободительной армией. Международное поселение осталось нетронутым. Британские солдаты наблюдали за резней со стороны и писали домой, восхваляя роскошь своих комнат в Мраморном зале и "превосходную" и экзотическую кухню с багдадским влиянием.

На данный момент кризис миновал. Чан Кайши и националисты теперь контролировали Шанхай и остальную часть страны.

Международное поселение оставалось анклавом, где действовало британское уголовное и торговое право и который охраняли британские войска. Но это не делало его полностью защищенным от перемен, охвативших Китай. Чанг и его правительство вызвали Элли и других китайских и иностранных бизнесменов в Шанхай и потребовали от них купить государственные облигации, чтобы "помочь сбалансировать бюджет". Это была разумная цена за стабильность.