The History of Bones: A Memoir: A Memoir

В Лондоне все было по-другому, и это было принято - там было много баскеров. У многих из них была обозначена своя территория, и было понятно, что вы не можете занять их место. Было две или три группы одного человека - парни, которые носили бас-барабан на спине, сгорбившись, и играли на гитаре, с губной гармошкой в держателе и, возможно, тарелками, звенящими между коленями. Был там и веретенообразный старик Венди по прозвищу Гитлер, который нарядился в смокинг и шляпу и танцевал так, что казалось, он скоро либо сядет на космический корабль, либо сгорит в огне. А еще был Буджик, у которого была куча дрессированных белых голубей, которые выделывали не очень интересные трюки.

Однажды вечером я выступал на Пикадилли-Серкус, и ко мне подошел несколько официального вида парень в униформе, чтобы очень вежливо предупредить, что всех бускеров арестовывают. Он почти извинялся за это. Полиция никогда не беспокоит вас, поэтому я проигнорировал его, но через двадцать минут меня арестовали.

Полиция в Лондоне такая вежливая, очень вежливая. Они оформили меня и посадили на ночь в камеру, заполненную другими уличными музыкантами. Танцующего Гитлера там не было, и они не стали арестовывать Человека с волнистыми попугайчиками, потому что, вероятно, не хотели иметь дело с его птицами. Кроме них, нас было пять или шесть человек в этом подобии камеры с койками. Там находился один из одногруппников, которых я постоянно видел, и он ругался и матерился. Эти парни были такими злыми. Я думал, что будет некое товарищество, потому что мы все были уличными музыкантами, захваченными вместе, но эти люди были просто уродливы. Я сталкивался со странным отношением британских музыкантов к музыкантам из США, с завистью, поэтому я держался в стороне и ничего не говорил. Подумал, что они могут не оценить янки на своей территории, но они и между собой не разговаривали. За весь вечер никто не издал ни звука, кроме одного парня из группы, которого я узнал, он просто говорил: "Блядь! Блядь! Дерьмо! Блядь!"

Лондон, по крайней мере тогда, был самым жестоким местом, которое я когда-либо видел. Не оружие, а просто откровенное жестокое дерьмо. На Пикадилли-Серкус постоянно происходили кулачные бои, каких я никогда не видел в Нью-Йорке. Группы парней дрались друг с другом, фанаты разных футбольных команд. Два неверных взгляда - и все начиналось. Однажды я шел домой поздно вечером и проходил мимо переулка, где я слышал пронзительный, противный голос девушки, кричавшей: "Ударь его еще раз". Около машины стояли трое парней, и, когда я пригляделся, голова этого парня высунулась из открытой дверцы машины и была обращена вверх. Похоже, он был в сознании лишь частично; на его груди стоял на коленях парень, который просто бил его по лицу каждый раз, когда этого требовала ужасная девчонка.

Я играл на Пикадилли Серкус в выходной вечер. Очень людно. Я играл с закрытыми глазами, как вдруг - бац! - из ниоткуда какой-то футбольный гопник ударил меня по лицу. Я даже не сразу понял, что произошло. Подняв глаза от земли, я увидел, что кучка пьяных придурков уходит прочь, смеясь. Они даже не оглядывались.

Разрушайте что-нибудь через каждые десять ярдов и двигайтесь дальше.

Я придумал отличный трюк для выходных. Когда начинали приходить идиотские пьяные футбольные фанаты, я заставлял их петь песню своей команды. Они стоят там, пьяные, поют, а я просто ставлю перед ними открытый футляр для саксофона, чтобы другие фанаты этой команды подходили и в шутку бросали в футляр деньги. Я заработал таким образом целое состояние. Потом, когда приходили фанаты другой команды, начиналась драка, я собирал свой футляр, наполненный деньгами, и с саксофоном в одной руке и футляром в другой убегал на следующий угол.

 

-

Моя мама купила дом в Англси. Из ее окна было видно, как мимо проносятся холодные воды пролива Менай. Всегда казалось, что здесь холодно, а воздух был таким чистым и бодрым, что было больно. Теперь у нее был пес Макс. Она поместила его в питомник на шестимесячный карантин. МЫ, БРИТАНЦЫ, ГОРДИМСЯ ТЕМ, ЧТО У НАС НЕТ БЕШЕНСТВА!!!!!

Дом был милым, но там был ужасный зелено-желтый ковер, оставшийся от предыдущего владельца. У моей мамы не могло быть много денег, но у нее было немного от страховки и немного от продажи дома. Я была потрясена, что она, у которой всегда был такой хороший вкус, оставила этот ужасный ковер в гостиной.

Она много пила.

У соседки была собака, которую ее сын назвал "Мертвый Франко". Сын уехал в колледж, и вы слышали, как мама своим милым голоском звала собаку на крыльцо: "Франко мертв! Франко мертв!" Пытаясь заставить собаку вернуться домой.