The Future of Decline. Anglo-American Culture at Its Limits

В каком-то смысле внутренние разногласия сейчас стали более значимыми, а последующая жизнь британской власти - более поучительной, чем римские и британские аналогии, процветавшие в начале 2000-х годов. На протяжении всего президентства Буша II, с его предвестиями упаднического неоимпериализма, монографические книги, такие как "Америка темных веков" Морриса Бермана (2006), "Великая разгадка" Пола Кругмана (2003), "Непоследовательная империя" Майкла Манна (2003), "Горести империи" Чалмерса Джонсона (2004) и "Рим ли мы?" Каллена Мерфи (2007). (2007) определили направление дискуссии. Джонсон предложил пламенный, жесткий взгляд на американский милитаризм и его плохие последствия: "Римские имперские горести копились сотни лет. Наши, вероятно, прибудут со скоростью FedEx" (285). Мерфи представил более сдержанный взгляд в манере либерального журналистского обозревателя. Он с пользой провел шесть параллелей между поздним Римом и упадочной Америкой: солипсическое самоуничижение, дискриминационное невежество по отношению к остальному миру, высокая милитаризация при сокращающейся демографической базе, разложение содружества частными интересами, пограничные и иммиграционные споры и разрастающаяся управленческая сложность (17-20). Войны в Ираке и Афганистане ознаменовали переход американской власти от гегемонии к доминированию, что сделало позднеримские параллели почти неустранимыми. Столь же заманчивым был исторический прецедент викторианского нового империализма - ястребиный поворот к доминированию, продолжавшийся до Первой мировой войны. Конечно, после 11 сентября Америка не была новой империей. Это был стареющий гегемон. Бернард Портер в своем исследовании 2006 года отметил, что Америка - с точки зрения завоеванных земель и народов, с точки зрения военного и экономического преимущества - была такой же империей, какой на протяжении веков была Британия. По сути, это была "сверхимперия".

Горячие споры времен Буша перешли в более академические размышления в годы Обамы. Один из ярких недавних примеров - книга Росса Дутата "Декадентское общество" (2020). Дутат дает исчерпывающий отчет об американском обществе, ставшем стерильным и склеротичным. Отслеживая последние признаки упадка среди западной элиты, Дутат возрождает моральные комментарии в стиле 1980-х годов, особенно в отношении неудач религии и воспроизводства. Но он также указывает на базовые экономические факторы, обобщая работы Тайлера Коуэна и Роберта Гордона по пяти ключевым проблемам американского капитализма: стареющая демография, огромная задолженность, провал в образовании, технологическая инерция и экологические ограничения.

Растущая значимость экологических ограничений заставляет взглянуть на упадок США с планетарной точки зрения. По этой причине тип упадка в Большой истории становится все более масштабным - более геологическим по глубине, более космическим по масштабу. Многовековые исследования демографии, климата, эпидемиологии, миграции и технологических инноваций помогают читателям найти почти утешительную олимпийскую точку зрения на судьбу цивилизаций. Рост популярной макроистории для американских читателей отражает, как мне кажется, "становление исторической" американской культуры как таковой. Это важный факт: американские читатели как никогда раньше ищут ответы в прошлом (Грэбер и Венгроу; Харари).

 

В книге Даймонда много работ, посвященных упадку, но ее дрейф направлен в сторону длинных линий тренда, а не быстрых решений. Более мрачным вариантом этого метода является книга Джозефа Тейнтера "Крах сложных обществ". Книга Тейнтера появилась примерно одновременно с книгой Кеннеди "Взлет и падение великих держав" в 1980-х годах. Сейчас его идеи, представленные на обложке журнала New York Times в 2020 году, снова в активной ротации.