The Enemy

Подобный вопрос переговорщики назвали бы давлением. Он должен был произвести негативный психологический эффект. Но особого смысла в нем не было. Если Маршалл меня застрелит, то отправится в Левенуэрт на четыреста лет. Если нет, то окажется там же, только на триста лет. Никакой практической разницы. Человек рациональный просто не обратит внимания на такой вопрос.

Маршалл так и сделал. Он вел себя весьма рационально. Он проигнорировал вопрос и выстрелил из «Итаки» – я поступил бы точно так же.

В теории, это был тот самый момент, которого я ждал. Выстрел из дробовика требует серьезных физических усилий, и, после того, как ты нажимаешь на спусковой крючок, в течение следующих нескольких мгновений твое положение становится уязвимым. Мне бы следовало немедленно открыть встречный прицельный огонь. Однако выстрел пулей десятого калибра произвел ошеломляющее действие, и я потерял полсекунды. Нет, меня не задело. Пуля попала в переднее колесо «хаммера». Я почувствовал, как лопнула покрышка, и передняя часть машины опустилась на десять дюймов. Воздух наполнился дымом и пылью. Когда я выглянул наружу, дуло исчезло. Я выстрелил в верхнюю часть окна. Мне хотелось, чтобы моя пуля отрикошетила от потолка и попала в голову Маршалла.

Не вышло. Он крикнул мне:

– Я перезаряжаю!

Я немного подождал. Почти наверняка он лжет. У «Мага-10» три патрона в обойме. А он выстрелил всего один раз. Наверное, Маршалл хочет, чтобы я выскочил из-за укрытия и сменил позицию. А он высунется из окна, улыбнется и покончит со мной. Я остался на прежнем месте. К сожалению, я не мог перезарядить свое оружие. Я потратил четыре патрона. Осталось одиннадцать.

И вновь заработал передатчик. Три слога. «Вас понял». Коротко и ясно.

Маршалл выстрелил снова. Я успел заметить, как двигается в окне черное дуло, потом раздался выстрел, и дальний угол «хаммера» осел на десять дюймов. Я упал на землю и заглянул под днище. Он стрелял по покрышкам. «Хаммер» может ехать на спущенных покрышках, таковы требования к его конструкции. Однако он не в состоянии двигаться совсем без покрышек. Пуля из дробовика разрывает покрышку, остаются лишь жалкие ошметки.

Маршалл уничтожит собственный «хаммер», а потом займется моим.

Я привстал на колени, прячась за капотом. Теперь я был даже в большей безопасности, чем прежде. Когда мощный автомобиль осел на землю, между мной и дробовиком образовалась гора металла, шестьсот фунтов кованого железа. Я прислонился к переднему бамперу, и в нос мне ударил запах дизельного топлива. Маршалл перебил топливный шланг, и топливо выливалось. Покрышек больше нет, бак скоро опустеет. И нет никаких шансов намочить рубашку, поджечь ее и бросить в домик – у меня не было спичек. Да и дизельное топливо воспламеняется не так легко, как бензин. Для того чтобы произошел взрыв, нужно, чтобы оно начало испаряться под высоким давлением. Вот почему в «хаммере» использовали дизельный двигатель. Ради безопасности.

– Вот теперь я перезаряжаю, – объявил Маршалл.

Я ждал. Правду он сказал или нет? Скорее всего, да. Но мне было все равно. Я не собирался его торопить. У меня возникла новая идея. Я подполз к заднему бамперу «хаммера». На юге виднелся мой «хаммер». Отсюда, если повернуться на север, прекрасно просматривалось все пространство до домика. Открытый участок шириной в двадцать пять ярдов. Нечто вроде ничейной земли. Маршаллу придется преодолеть его, чтобы добраться от домика до моей машины. Прямо через участок, который простреливается мной. Вероятно, он побежит, стреляя на ходу. Но его оружие может выстрелить без перезарядки только три раза. Если он будет делать это равномерно, то сможет стрелять каждые восемь ярдов. Если же сразу сделает три выстрела, не целясь, то будет беззащитным на всем пути до машины. В любом варианте ему конец. Тут все понятно. У меня осталось одиннадцать пуль, хороший пистолет и стальной бампер в качестве удобной опоры для кисти.

Я улыбнулся.

Я ждал.

А затем у меня за спиной раздался звук глухого удара, и от «Шеридана» полетели осколки.

Раздалось гудение, словно на меня летел снаряд размером с «фольксваген», я быстро обернулся и успел увидеть, как старый танк разваливается на куски, словно в него врезался поезд. Он подскочил на целый фут над землей, фанерный камуфляж разлетелся в щепки, а пушка медленно развернулась и рухнула на песок в десяти футах от меня.

Взрыва я не услышал. Лишь глухой скрежет металла о металл. А потом наступила жутковатая тишина.

Я повернулся назад. Оглядел открытый участок. Маршалл все еще оставался в домике. Затем над моей головой промелькнула тень, и я увидел снаряд. Казалось, он летит очень медленно – оптической обман, как это иногда бывает при стрельбе дальнобойной артиллерии. Снаряд описал надо мной идеальную дугу и ударил в песок в пятидесяти футах от меня. В воздух поднялся огромный плюмаж пыли и песка.

И опять взрыва не последовало.

«Они стреляют в меня учебными снарядами!»