«The Coliseum» (Колизей). Часть 1

– Когда-то, давным-давно, по земле бродил музыкант с мальчиком, учеником… Он ходил и играл для людей долго-долго, и плачущие вытирали слезы, а печальные улыбались. В селениях, по которым они шли, исчезали беды, уходило горе… и люди переставали умирать. Время также шло следом за ними, поэтому струны на его скрипке изнашивались и рвались. По очереди. Но даже из последней, самой тонкой струны, музыкант продолжал извлекать волшебные звуки. Он звал их с собой, в страну лучистых глаз, куда злу хода нет. А людям было хорошо и так. Беды покинули их дома, не вынесли звуки скрипки. Но музыкант шел дальше, и мелодию начинали забывать. Тогда горе снова возвращалось вместе с голодом и болезнями. Люди стали печалиться, а смерть стучаться в каждый дом. С тех пор они ждут того музыканта, чтобы пойти вслед… Но напрасно. Им предлагают уже другие лекарства. Но лекарства – обман. Вначале становится лучше, даже весело… но потом всё возвращается, и люди тонут в печалях.

– А браслет? – растерявшись от огорчения, девушка с жалостью поднесла руку к лицу.

– Однажды и последняя струна лопнула, а музыкант заплакал – он не мог уже играть людям. Печаль подступила и к нему. И тогда он обнял мальчика и ушел один. В сказочную страну… куда звал всех.

– И никто-никто с ними не пошел? – Лена, всхлипывая, вытирала слезы.

– Никто. А мальчик попросил оставить его на земле…

– Зачем?.. – забыв свой вопрос, прошептала она.

– Люди могут придти сами. Ученик музыканта сделал браслет с ракушками из последней струны и попросил: Учитель, оставь им надежду. Может быть со мной, однажды, они вспомнят ее звучание.

Но люди не взяли браслет. Когда наладилась жизнь, то появилось много красивых вещей, и они перестали понимать прекрасное. Другое, настоящее. Начали путать добро и красоту, которой увлеклись. Стали утолять не голод, а утонченность. Одежда… превратилась в наряды. Ценить объявили не порядочность, а положение… – он вдруг заговорил как взрослый, – не любовь к книгам, а тогу интеллектуала. – Мальчик вздохнул. – Правду подменили изысканностью. И стали платить за спутанное деньги и желать обмана. А получившие их – спутывать людей дальше. «Подумаешь, какая-то струна и простые ракушки. То, что висит у нас на стене – дороже. А то, что мы слушаем – отобрано «великими» – думали они. Только один слепой протянул руку – он ведь не видел, чем отличаются ракушки от дорогих камней. И стал Великим Слепым, потому как нашлись подобные. А люди наделали много-много браслетов с такими же ракушками, показывая, что ничем особенным тот не владеет.

– Выходит, если бы у людей не было глаз, они тоже не смогли бы отличить ракушки от сапфиров, и тоже протянули бы руки.

– Великий пленник убежден – другие глаза есть в человеке. И слепы вы, а не он, раз не смогли найти дорогу. Они, настоящие, смотрят внутрь каждому встречному, а не в лицо. Как жаль, что ты не дослушала его до конца, торопилась, – Жи Пи снова вздохнул. – Он говорил мне: посмотри, сколько на улицах незрячих. Они становятся такими поутру, просыпаясь. И только во сне люди честны. А утром слепнут. И начинают искать что угодно, но не волшебную струну. Живут, стареют и умирают, так и не увидев сияющих глаз. И всё чаще попадают в парафиновый рай.

– А это что такое?

– Все предки герцога зазывали туда их. Когда люди стали печалиться, а смерть стучаться в каждые ворота, они убедили, будто есть место, где живет вечная радость. Правда, Слепой говорил – застывшая. Хлеба и зрелищ хватает ненадолго, и скорбь неизменно возвращается к людям. Ко всем. Только они скрывают это. Ведь за удовольствие нужно отдавать детей… расставаться с ними, такова плата.

– Кто же мог отдать? – Лена забыла уже свой вопрос. – Моя мама ни за что бы не сделала такого…

– Герцог говорит всем, что и дети будут там же. Просто нужно время, чтобы вложить «нужное» в них, чтобы стали такими взрослыми, какими хотят видеть их родители. А он сможет это быстро и легко, только мама и папа должны ему сказать: чего хотят от ребенка? Слепой считает – герцог не лжет.

– Когда же он говорит с мамой? Я не видела никогда…

– Каждый день… каждую минуту…

– А может так и есть? И они будут вместе?.. – голосом с оттенком надежды осторожно спросила Лена.

– Точно не знает никто… правда, я слышал, кому-то отказывают.

– Почему?

– Наверное, те хотят невозможного для детей… или для его чар.

– А как же Слепой?.. Он ведь сказал, что герцог говорит правду – мамы и дети будут вместе? – до конца не понимая сказанного, спросила девушка.

– Будут. Но не смогут найти друг друга.

– Как это?

– Потому что дети в том мире кажутся всем одинаковыми. Одинаково чужими.

– Но почему?!

– Я не знаю. Великий пленник говорил, что они даже останавливают друг друга и спрашивают про маму. Наверное, потерялись. – Мальчик пожал плечами.

– Как же можно… так потеряться, чтобы потом не узнавать? – Лена даже рассердилась… Жи Пи!.. – вдруг воскликнула она, – а что вложили-то в них? Ты так и не сказал!

– Не я, герцог.

– Ну, да!