«The Coliseum» (Колизей). Часть 1

– Ну, со мной вряд ли получится. Ведь шлифуете пад-лецам да предателям. И не брезгуете.

– За всеми не уследишь, – с досадой реагировал Новиков. – Сами же сказали – отвечаю за всю Россию. Лес рубят – щепки летят!

– То есть: ядом потчевать – что медом привечать? Души? Согласны? Щепки-то они. Так и ответите?

– Кому?

– Когда призовут! – «Виновник» кивнул наверх.

– Ах, вот о чем? Здесь у вас промашка – не верующий.

– У вас промашка, Олег Евгеньевич. И в главном – предназначении таланта! Вашего… издательского таланта.

– Я протестую! – возмущение Новикова было понятным. – Вот, пожалуйста, – он кивнул на Безухова, – не будь наших усилий, миллиарды не узнали бы о графе… да что там, о самом гении!

– Так миллиарды ведь узнали и другое. Именно вашими усилиями, ваших подопечных, они всаживали то самое жало в дух! И с успехом большим, если оглядеться! Это вы сформировали нынешнюю муть читающего мира!

– Но, но! Здесь уже вопрос о свободе самовыражения, а значит – и в ответственности за таковое. Сами пусть думают!

– Значит, убеждения в «нормальности» безумия, в низком предназначении человека, множась тиражами, свисают виной только с автора? Там, – человек в очках снова указал наверх, – надеетесь, поверят в такие оправдания? Серьезно? Даже дворник понимает разницу между небом и киевским майданом… – он развел руками.

– Сударь! Господа! Какие миллиарды-с?! Какая кровь? – Пьера снова охватило чувство беспомощности, сомнение в собственной адекватности и отчаяние, как и тогда, под Сухаревской башней, с появлением незнакомки. – Ради бога, мне нужно в Москву! Всего лишь! Это какой-то сон, наваждение… или, вы уж простите за бестактность… колдовство! – и, видя недоуменные взгляды, воскликнул: – А что? Что?!., я должен думать? Сначала Ростовы, потом эта женщина… лекарство Болконскому! Явь ли? У меня нужда быть в Москве… поймите ж… дело убеждений, жизни… Да-с! Жизни, если будет вам угодно-с! – Путаясь и волнуясь, он снял пенсне и начал тереть стекла… затем выронил платок, снова снял… но тут же всё повторилось. – Ах, боже мой, боже мой!

– И долго будете мучить? – дублет колыхнулся, меняя свет и сдерживая порыв вмешаться. – Ружье-то… и здесь не выстрелило?

– Нигде… – очки «виновника» грустно сползли по носу.

– Смотрите, смотрите… – палец председателя закачался, – между прочим, Олег Евгеньевич – депутат! К тому же состоятельный. Осторожнее с обвинениями.

– Это всё улетит, пропьется и забудется.

Новиков встрепенулся:

– Да понятно. Но дорог остаток – человек.

– Неужели вспомнили?! – лицо «виновника» выглядело обалдевшим. – Ведь остаток именно и пропьется. А он в вас большой, добрый и сильный. С шансами на любовь к «остаткам» других. Тают «остатки-то» читателей, Олег Евгеньевич! Тают на глазах! Одна пена да Гарри Потер.

– Даже так? – «дублет» ухмыльнулся. – Лесть? Хотите кончить «за здравие»? Или глубже?

– Или.

– Да уж… наваждение… – протянул издатель, делясь кивком с гостем и упорно не принимая реальность. – Интересно все-таки, со мной – то же самое? А Петр Кириллыч? Надо бы запомнить, да утром рассказать жене. Впрямь, будто явь! И с логикой всё в порядке. Преинтереснейший, доложу, сон…

– Действительно… что с вами, Олег Евгеньевич? Ведь «порядочность» не последнее для вас слово? – «виновник» поправил очки и с сочувствием посмотрел на собеседника.

Глаза двух человек встретились. Сошлись. В отличие от позиций, веры и убеждений.

Что-то густое и тяжелое повисло над столом. Даже свет от абажура устал бороться с темнотой и жалобно мерцал, прося о милости не в том месте и не у тех людей.

– Так что же будем делать? – «галстук» обвел взглядом стол.

– С кем? С детьми, Еленой? С Рафаэлем? А может, все-таки с ним?.. – шевелюра «сползла» в сторону гостя.

– Да, пожалуй, начнем с него. Ответьте, граф!

– Разве мой ответ важен?

– Ваш особенно.

«Пуловер» кивнул в знак согласия:

– А то сыпят и сыпят обвинениями!

– Такого слова нет, Олег Евгеньевич. Сыплют.

– Так я вам и поверил, – усмехнулся тот.

«Сказочник» не смутился. Ответ был, ожидаем. Теперь он обращался к Пьеру:

– Понимаете, вы оказались вовлечены в поток событий, которые могут привести к трагедии… – сочувствие в голосе только добавило Безухову волнения.

– И которых не было у нас с вами, граф, – добавил первый.

– И мы должны как-то выйти из положения, – подытожил издатель. – Ну, начинайте, вам же есть что сказать, – он упер кулак в щеку, а руку в бок. – Толстого озарение.

Пьер растерянно пожал плечами.

– Петр Кириллыч, ну миленький, согласитесь же, в жизни нужно делать нечто иное, чем зарабатывание денег! Это цель отвлекающая, ложная! Я ведь только на вас и надеюсь! – Человек в галстуке умоляюще смотрел на него. – Ну кого же еще?! Кого должен тронуть был я?! Ведь опасность «зарабатывания» в том, что оно захватывает, начинает нравиться и пожирает! Уже не отпустит! Ни за что! А потом инфицирует других! Сначала – близких. Так и будешь пленником всю жизнь. Вирусоносителем. До самой… смерти.

– Кто ж мешает? Рожайте детей, стройте дом! – Новиков поморщился.