The Beginning of the End (СИ)

Сказать о своей догадке Меиле - или, может быть, Эвелин? И когда? А если Белла все себе надумала, ведь у нее такое неуемное воображение… Она слышала как-то, что свидетельствам художественных натур вообще нельзя верить; потому что непременно додумают новые подробности или вообще все увиденное перевернут с ног на голову.

Скрипнула дверь мореного дуба, и Белла, сидевшая на краю кровати, испуганно выпрямилась. Почему-то ей представилось, что сейчас войдет Имхотеп…

Вошел его брат.

Синухет направился к ней с выражением тревоги, а Белла молча смотрела на мужа и словно впервые видела его. Она и не подозревала, что он ведет с древним жрецом беседы такого содержания.

Синухет присел рядом.

- Я огорчил тебя своими словами… Но разве лучше было бы, если бы я промолчал?

Белла качнула головой; она прильнула к мужу.

- Нет… Но я только прошу тебя не верить Имхотепу слепо. Он может заблуждаться, даже если не лжет! И, может быть, твой брат еще дальше от истины, чем мы, простые смертные!

Синухет улыбнулся почти мечтательно.

- Когда Имхотеп говорит с тобой, трудно не поддаться ему, - сказал египтянин. - Впрочем, ты сама это знаешь. Слабую душу он может сформовать заново так, что ты даже не заметишь этого…

- И ты?.. - подхватила Белла.

Синухет опустил глаза.

- Я это замечал. Когда брат пытался завладеть моей душой. Думаю, в разговорах с ним я все же сохранил себя и свою способность судить и мерить!

Белла кивнула. Она сочувственно взяла мужа за руку.

Она все еще не знала, признаться ли ему в своих подозрениях; но тут Синухет тронул ее за подбородок, заставив приподнять голову и взглянуть на себя. Архаичный жест власти вновь напомнил ей, кто такой этот человек.

- Тебя мучает что-то еще. Скажи мне.

Белла сжала руки на коленях - а потом ринулась вперед.

- Мне кажется, что Фэй - это Тамин!

Синухет несколько мгновений смотрел на жену застывшим взглядом… а затем его глаза стали пустыми, точно он искал подтверждения неожиданной фантазии жены в своем собственном разуме. Потом египтянин облизнул губы и хрипло спросил:

- Почему ты так решила?

- Фэй такая странная, нелюдимая, - ответила Белла. - И она слушала тебя сегодня за столом так, словно знает все, что ты хотел поведать, и много больше! У нее… взгляд совсем взрослый!

Синухет пригладил ладонью встопорщившиеся черные волосы.

- Это не может служить доказательством, - медленно сказал он. - Может быть, дочь моего брата - и впрямь новое воплощение какой-то женщины нашего прошлого, но почему это должна оказаться его первая жена?

Белла встала; ее вдруг наполнило ощущение собственной правоты.

- А кто же еще? Кто еще был так близок к нему… и так связан с ним всю его жизнь? Эвелин и Меила в этой жизни опять вспомнили о древней вражде, а Тамин? Разве она не ягода той же грозди, что и мы?..

Синухет нахмурился.

- Но ты забываешь, что Тамин погибла иначе, чем эти женщины. Неизвестно, погибла ли она вообще… как простые люди. Певица Амона была бы рада отойти в вечность так, как этого не делал никто до нее, - усмехнулся египтянин.

- Тем более, - горячо сказала Белла. - Ведь и Фэй Амир - не простое смертное дитя. Если ты забыл, ее отец - неумерщвленный.

Синухет опустил голову и надолго задумался.

- Твои мысли - зыбучий песок, - наконец пробормотал он. - Ты уже сказала кому-нибудь об этом?

Белла улыбнулась, не оставляя ему сомнений.

- Только тебе.

Синухет поднялся во весь рост и посмотрел жене в лицо.

- Вот и не говори! Мой брат, если он провидец, дойдет до этого сам - а может, уже понял. А мы можем сделать только хуже! Вдруг ты ошиблась - а слово уже будет сказано?..

Белла кивнула.

- Я согласна. Давай промолчим.

Они обнялись и долго стояли так, сердце к сердцу; и слова им больше были не нужны.

***

Фэй Амир сама уложила свою одежду, книги и любимые безделушки. Оставалось еще много времени до того, как покинуть дом; и девочка села ждать. Она уселась прямо на пол, скрестив ноги, и положила руки на колени - ладонями вверх.

Она прочитала об этом способе молитвенного сосредоточения в одной из книг об Индии, которую без спроса взяла из отцовского шкафа. Медитация, вот как это называлось.

Фэй Амир скоро научилась слиянию с бесконечностью - и могла подолгу странствовать в безмыслии… а когда возвращалась к реальности, возвращалась каждый раз изменившейся. Бог, или боги, или вселенная… всякий раз открывали ей что-то новое о себе и о мире. Порою видения, посещавшие дочь Сети Амира, ужасали ее; а порою не только ужасали.

И вот недавно, совсем недавно…

Скрипнула дверь; Фэй услышала, еще не успев уйти в себя. Руки девочки дрогнули и опустились между колен: она уже знала, кто это.

Вошел отец.

Тот, кого все в этом мире знали как Сети Амира, некоторое время смотрел на свое детище, словно собираясь с мыслями. Фэй тоже молчала. Но в конце концов она первая нарушила тишину:

- Ты что-то хотел, отец?

Имхотеп кивнул. А потом опустился на пол рядом с ней: у него такое движение получалось еще естественнее, чем у Фэй.