Тэза с нашего двора

Дома Стёпа весь жир мелко нарезал, накидал в ведро и стал вытапливать на газовой плите. Когда варево закипело, он слил его в канистру, процедив через марлю, и затем влил его в бак, предварительно «высосав» оттуда остатки горючего. Проделав всё это, с лихорадочным ожиданием сел в кабину. Руки его тряслись, он чувствовал себя первооткрывателем новой эры, как изобретатель атомной энергии или, как минимум, парового двигателя. Минуты три посидел, успокоился и решительно повернул ключ зажигания — мотор взревел, и машина покатила по улице: спидометр показывал шестьдесят, двигатель работал ровно, без перебоев. Стёпа стал испытывать возможности своего детища, ездил на разных скоростях в разное время: днём, в самую жару, потом в предвечерние часы, затем ночью, и сделал вывод: при температуре воздуха свыше двадцати градусов, машина на курином топливе может выжимать до семидесяти километров в час, а ниже двадцати — только до сорока. Для езды по городу это было вполне нормально. У этого топлива было ещё и преимущество: никаких вредных выделений — из выхлопной трубы вместо копоти струился аромат куриного бульона. Это привлекало бездомных кошек, которые дружной оравой неслись за машиной, вдыхая вкусные выхлопы.

Когда Маня вернулась домой и увидела в ведре выжаренные остатки куриных шкурок, она дождалась прихода Марины, повела её на кухню, показала всё это и шепнула:

— Я же тебе говорила, что он скрытый еврей — он любит шкварки!

А Стёпа ликовал. Он решил перейти к масштабному производству — поехал на фабрику, где готовили куриные вырезки для стейков и полуфабрикаты для шашлыков. У фабрики была проблема: надо было регулярно вывозить на свалку сотни килограммов срезанного жира вместе со шкурками. Стёпа предложил забирать все эти отходы, освободив фабрику от расходов на их вывоз. Предложение было с восторгом принято. Обнаглевший Стёпа потребовал, чтоб ему за это выдавали каждый месяц по тридцать кур, в день по птице. Фабрика приняла и это условие. Так Стёпа обеспечил машину топливом, а семью — мясом.

— Вот это — настоящий бизнес, учись! — «подначивала» Маня Лёву. — Скоро у него этот бульон будут покупать все шофёры. Просись, чтобы он взял тебя в компаньоны.

Стёпа внял этому призыву и великодушно пригласил Лёву «в дело», и тот сразу же стал думать, как упростить производство, чтобы не делать предварительного кипячения, а сразу загружать бак исходным сырьём: тогда жир будет кипеть в баке, а шкварки — выпадать из выхлопной трубы.

В десантники Дани решил пойти не из суперпатриотизма, а, в основном, чтобы доказать своим одноклассникам, что он не трус. Да и самому хотелось убедиться в том, что он чего-то стоит. Когда сообщил Алисе о своём решении, она просто взвилась к потолку.

— А обо мне ты подумал, эгоист!?. Ты у меня — единственный сын! Если с тобой что-нибудь случится — моя жизнь закончится!.. Но. Слава Богу, без моего письменного согласия тебя в десантники не возьмут! А я такого согласия никогда не дам, понял!? Не дам!

Они поругались, и Дани ушёл, хлопнув дверью.

После его ухода, Алик вышел из соседней комнаты, где он слышал эту ссору, и попытался успокоить Алису, но она была невменяема.

— Я привезла его сюда не для того, чтобы сразу подставить под пули!

— Израиль — курортно-прифронтовое государство. Ты не можешь держать Дани только на пляже — он стал мужчиной и хочет проверить свои мускулы.

— Ты говоришь так, потому что он не твой родной сын!

Теперь уже Алик хлопнул дверью.

Это была их первая ссора. Ночевать он не пришёл — остался у Лёвы и Мани. Дани тоже не вернулся домой, а Алиса всю ночь проплакала.

Как-то в очередной Шабат, все сидели на веранде и пили кофе.

— Включите телевизор, — попросила Маня, — сегодня последняя серия моего любимого сериала.

— Маня, умоляю — меня тошнит от синьора Диего и донны Люсии! — взмолился Лёва.

— Лёва, запомни: Будённый умер и фильмов про кавалерию больше не будет! — парировала Маня.

Алик включил телевизор — показывали очередной рекламный блок.

— Я не могу больше слышать про памперсы! — простонал Лёва.

Алик поддержал его.

— Где-то я читал: «Идеалы нации можно распознать по рекламе». Судя по нынешней телерекламе, уровень наших идеалов не поднимается выше памперсов и прокладок.

Включился Жора:

— Я давно заметил: чем товар хуже, тем больше его рекламируют.

— Теперь понятно, почему в советское время на каждом доме висели лозунги: «Слава КПСС!».

Жора перебирал стопку книг, стоящую на подоконнике.

— Ты купил много новых, — обратился он к Алику, — когда ты успеваешь читать?

— Это подарили. В Израиле все пенсионеры пишут книги, издают их за свой счёт и дарят мне, в надежде, что я по ним буду снимать фильмы.

— О чём они пишут?

— В основном, мемуары, о себе любимом…

— Я тоже решил написать книгу, — сообщил Борис. — Возник забавный сюжет, со сдвигом.

— Расскажи.