Тэза с нашего двора

— Очень просто. Во-первых, не «требую», а «прошу»… Дальше сокращаем фразу: «Если не сделаете, будет плохо». И всё! Кому именно плохо, не пишешь, может, это тебе плохо, может, эти деньги нужны на лекарство.

— На зубы, — уточнил Жора и вытащил свою челюсть.

— Умнеешь на глазах, — похвалил Лёва. — Следующая строчка должна звучать так: «Почему бы вам не вложить тысяч сто долларов в благоустройство нашей Брайтон-Бич?.. Думаю, начать можно с урны возле ресторана „Одесса“, лучше всего вечером, восьмого числа, часов в восемь»… Вот в таком духе… И финал:

«…У вас очень опасный бизнес, много бензина, я так беспокоюсь, чтобы он не загорелся!..»

— Лёва, вы — гений! — Потрясённый Жора подбежал к Лёве и стал трясти его руку. — Спасибо! Когда я получу деньги, я с вами поделюсь!

— Не надо с ним делиться, — вмешалась Маня, — если ты что-то получишь, то только срок!..

Когда Тэза осталась одна, негласное шефство над ней взял Эммануил по кличке Чайник. Он не случайно попал в это повествование, поэтому я расскажу о нём поподробней.

Жил Эммануил в соседнем дворе, в огромной коммунальной квартире, в комнатке без окна, при кухне. Эта конура когда-то предназначалась кухарке, в ней, кроме раскладушки, на которой он спал, помещалась ещё этажерка. Нижние полки были завалены книгами, какими-то расчётами и чертежами, а на верхней — стоял самодельный телескоп, который он соорудил из подзорной трубы и десятка дополнительных линз. По ночам, когда кухня затухала и затихала, он тихонько выходил со своим телескопом, пододвигал к окну табуретку, влезал на неё, потом, раздвинув кастрюли с супом и банки с компотом, ставил ноги на подоконник, просовывал трубу в форточку и часами смотрел в небо. Но он не просто наблюдал — он искал свою звезду, голубую, шестиконечную.

— Она есть, есть, — убеждал он Тэзу, — только она очень высоко, но её обязательно надо найти!.. Мой дедушка рассказывал легенду: «Шестеро сыновей разъехались по всему миру, но чтобы они не потерялись, мать повесила на небо шестиконечную звезду и завещала: когда вам будет тяжко и одиноко, найдите в небе эту звезду, одновременно смотрите на неё и она вас объединит»… Братья позабыли о ней, но я её непременно найду!.. Я покажу её людям, и они перестанут злиться, ненавидеть, воевать — все будут радоваться!..

В кухне он не имел своего столика, потому что ничего никогда не готовил. Питался бутербродами и запивал их чаем, который кипятил у себя в комнате, в гранёном стакане, погрузив в него кипятильник. Сердобольные соседки по очереди заносили ему тарелку супа или борща, чтобы он поел «чего-нибудь жидкого».

Он страдал от приступов резкой головной боли, вдруг вскрикивал, сжимал руками виски, раскачивался и стонал. Когда его спрашивали: «Что с вами?», он отвечал:

— У меня в голове пар, идеи кипят, им выхода нет — вот-вот череп взорвётся!..

И, действительно, идей у него была масса: и как пустыни остудить, и как жизнь человеческую вдвое продлить и как летающие дома построить… Он вечно что-то писал, считал, чертил и посылал свои проекты в Совет Министров. Ответов не получал, но продолжал посылать. Одни втихую посмеивались над ним, иные откровенно дразнили. Но и те, и другие им гордились и даже хвастались, что только в Одессе мог родиться такой шизик.

По утрам все соседи отдавали ему остатки вчерашних ужинов, недоеденное пюре, куски хлеба, обглоданные кости — он собирал все эти приношения в целлофановый пакет и шёл кормить бездомных собак, которые, где бы он ни появлялся, сбегались к нему, окружали и приветствовали его радостным лаем.

— Почему у нас в стране сука — это ругательство? — искренне удивлялся он. — Ведь сука — самое преданное и верное существо. Когда хочешь похвалить человека, надо ему сказать: «Ты — сука!». Знаете, что говорят поляки? «Неправда, что любовь нельзя купить за деньги — купите собаку!»

Он облюбовал за городом пустырь и добивался открытия там кладбища для домашних животных, обращался с этим предложением в разные организации, даже пробился на приём к председателю горсовета. Когда и там ему было отказано, он заплакал и сквозь слёзы сказал хозяину кабинета:

— Мне вас жалко: очевидно, у вас никогда не было любимой собаки или кошки.

В доме жила одинокая старуха с курицей, которую она ежедневно выводила на поводке погулять. Когда старуха умерла, она завещала свою курицу Чайнику. Теперь уже он ежедневно выводил курицу гулять на поводке. Потом, когда она состарилась и уже не могла ходить, выносил её на руках, чтобы она подышала свежим воздухом.

— Ты бы её зажарил, пока она лапы не откинула, — посоветовал Митя-самогонщик. — Классная закусь!

Чайник даже не счёл нужным ему ответить.

Когда курица умерла, он ночью повёз её на окраину города и закопал на том пустыре, который пытался превратить в кладбище для домашних животных.

Там же, тайком, он закапывал собак и кошек, сбитых машинами, которых подбирал на мостовых.

Семья Фишманов, убедившись в том, что Тэзу им в Израиль не вытащить, переключились на Марину.