Тевтонский орден

Нет никакого сомнения, что великая война 1410 г. была войною ненависти и мщение против немцев. Витовт желает их гибели и во всеуслышание об этом заявляет. Этот князь, власть которого над русскими и татарскими племенами простирается далеко в глубину русских равнин, является скорее ханом восточной орды, чем вождем христианского народа. Ему хочется загнать тевтонов в Балтийское море и там их перетопить. Что касается нового польского короля, то ему приходится снова поднять старый спор из-за Помереллии. К тому же обнаружившиеся в тевтонском государстве смуты подстрекают его честолюбие. Ягеллон не дает пропуска через свои земли ни торговцам, ни солдатам, идущим в Пруссию, и множество постоянно возникающих мелких столкновений являются предвестниками решительной борьбы. Наконец, в июле 1410 г. король и великий князь назначают местом своего свидания Пруссию, где и соединяются их армии. Мы накануне настоящей битвы народов: на ряду с литовцами, с поляками и наемниками из Чехии и других земель мы встречаем в армии Ягеллона еще татар под предводительством их хана, как будто весь европейский Восток, затронутый немецким завоеванием, поднялся теперь против немцев. Язычники татары ведут войну беспощадно и возбуждают ужас жестокостью своих грабежей. Ягеллон поддерживает дисциплину, как может; два литовца, ограбившие церкви, присуждены, по обычаю страны, сами себя удавить. С приближением неприятеля предосторожности удваиваются: военный совет запрещает кому бы то ни было опережать авангард, шедший под начальством маршала Зиндрама, и трубить в рог; в армии должен раздаваться звук только королевского рога; по первому сигналу все встают, по второму — садятся на лошадей, по третьему — выступают. Утром 15-го ноля, на пути к Танненбергу, польский король узнает, что перед ним стоит тевтонская армия; он дослушивает обедню в то время, как Зиндрам и Витовт ставят армию в боевой порядок, разделив поляков на 50 хоругвей, а литовцев, русских и татар — на 40 отрядов; на литовских знаменах красуется изображение коня, который некогда был свешенным животным литовцев, а на татарских — изображение солнца, которому они поклоняются и до сих пор. По окончании обедни Ягеллон поднимается на холм, чтобы обозреть неприятельское войско; тут он посвящает в рыцари нескольких поляков, опоясывая их золоченым поясом, исповедуется, не сходя с лошади, и надевает свой шлем. В это время являются к нему два орденских герольда с обнаженными шпагами и требуют у короля, чтобы он выбрал поле для битвы; король отвечает, что он принимает то, которое указал Господь, и велит трубить в рога.

Литовцы, стоявшие на правом крыле, с яростью бросаются на тевтонскую армию. Тевтоны стойко выдерживают напор, и огонь их пушек производит страшные опустошение в рядах неприятелей, так что после часового боя они вынуждены отступить и рассыпаются в разные стороны; многие бегут вплоть до Литвы, где распространяют весть о поражении Ягеллона. Небольшая часть польской армии тоже увлечена была в бегство; знамя св. Георгия отступило, и даже королевское знамя пало было на землю, но сейчас же поднялось: дрогнувший центр устоял, а левое крыло и совсем не было тронуто. Между тем тевтоны рассыпались в погоне за литовцами; видя бегство врагов Христа, они в радости запели победный гимн; но, направив свои главные усилия против литовских отрядов, они расстроили свой боевой порядок и погубили все дело. В ту минуту, когда они, прекратив преследование, возвращались на свою позицию, Ягеллон ударил на них с фланга и смял их. Вскоре гроссмейстер вынужден пустить в дело шестнадцать резервных хоругвей; он сам ведет их на центр польской армии, где король, как это решено было на военном совете, стоял в укреплении из обозных телег. Ягеллон хочет броситься в сечу, но один из приближенных хватает его коня за узду; король отстраняет смельчака своим копьем, но потом вспоминает, что не должен двигаться, и остается на месте. Он хочет по крайней мере двинуть свою гвардию в 60 «копий», но его гвардия остается при нем. Тевтоны не могут прорвать укрепление; один из них пробился было до короля, но метким ударом копья королевский нотариус и будущий архиепископ Збигнев повергает этого смельчака мертвым к ногам короля. Тогда раздался приказ гроссмейстера двинутся направо, где стояло королевское знамя. Маленький геройский отряд бросился туда и был со всех сторон окружен; гроссмейстер не стал просить пощады и пал почти со всеми своими офицерами.