Тетрадь в косую линейку

Мне катастрофически не хватало времени и ещё денег. Платить надо было за всё. За выездную регистрацию брака без очереди, за отдельную палату, за сиделку, дежурившую у него в палате, а ещё Димке требовались дорогостоящие препараты. Поэтому я взяла кредит, а потом по дешёвке продала свою шикарную машину своему заместителю Алексею, который давно на неё глаз положил. Правда не совсем красиво это получилось, не ожидала я от него, что узнав в каком я сложном положении, и мне срочно посреди ночи, деньги потребовались на препарат привезённый из-за границы, который если не купить немедленно, потом быстро не достать, предложит мне машину за двадцать процентов от реальной стоимости продать, не соглашаясь дать взаймы хотя бы на сутки. Я плюнула и продала, в надежде, что это он посчитает компенсацией за то, что на работе часть работы перекинула на него, не успевая всё отслеживать, как раньше. Только зря я на это понадеялась. А ещё я явно зря уговорила Димку не связываться с судебными разбирательствами по поводу того, что он отошёл от своих должностных инструкций, кинувшись вместо охранников банка, которые попрятались, на защиту девчонок-кассирш и двух бабулек, и подписать соглашение, что к банку он не имеет никаких претензий, а они соответственно к нему. Хотя какие могу быть претензии, кроме их нежелания ему лечение оплачивать, я не понимаю. Банкоматы-то, из которых они шли вынимать деньги, тому же банку принадлежат, что и отделение и деньги они ещё не вынули. Ладно, не до разбирательств сейчас. Хотя компенсация от банка явно бы лишней не была. Но что сделано, то сделано.

***

Как итог, в начале следующего месяца меня вызвал генеральный. А он у нас не только директор, но и владелец, мужик крутой и без сантиментов. По слухам воевал в горячих точках и владеет не только нашей конторой, однако остальной бизнес предпочитает «не светить». Появляется редко, я с ним пересекалась лишь на больших планёрках и попасть к нему «на ковёр» не ожидала абсолютно.

Я вошла в его кабинет, поздоровалась.

Виктор Владимирович сидел в кресле, курил. Высокий, мускулистый, с подернутыми сединой висками и крупными чертами лица, он с сигаретой в руках выглядел импозантно. Мне он напомнил героя из старых фильмов, пока пропаганда курения на экранах ещё не была запрещена.

Небрежным жестом указал на кресло напротив его стола и протянул какой-то документ:

– Вот, ознакомьтесь.

Я взяла бумаги, села, начала читать и строчки поплыли у меня перед глазами. Мой Лёшка, которого я научила всему, взяв желторотым студентом, которого я отстояла при глобальном сокращении, отказавшись от повышения собственной зарплаты, и зарплату которому выбила почти вровень со своей, написал на меня докладную. С минутами и секундами, на трёх листах: когда, я отсутствовала и что он за меня за последний месяц делал. Причём подача была такой, что это как бы иллюстрация, с намёком, что это обычная для меня практика. В конце просил принять меры.

Дочитав, я отложила бумаги и повернулась к генеральному.

– Что скажите? – холодно спросил он.

Я нервно повела плечами и, кусая губы, проговорила:

– Тут всё правда, Виктор Владимирович. Всё так и есть. В прошлом месяце мой муж угодил в реанимацию, и я была вынуждена пожертвовать рабочими интересами, ради его. Я понимаю, что это недопустимо, но так сложились обстоятельства. Вы в праве меня уволить, но я просила бы Вас не делать этого. Мне сейчас очень нужны деньги, поэтому я соглашусь на любой перевод, и даже меньшую зарплату, лишь бы хоть какая-то работа у меня была.

– Что, абсолютно на любой перевод? – усмехнулся он, не переставая курить.

Я подняла на него прямой взгляд и кивнула:

– Даже уборщицей быть соглашусь.

– Уборщицей? – усмехнувшись, переспросил он, его явно развеселила эта перспектива.

– Если Вы посчитаете, что в моём положении, я гожусь только на это, я соглашусь, – не отводя от него взгляда, проговорила я.

– А что, три часа утром, и весь день свободна. Поди плохо? И мужу сможешь помочь. С ним кстати что? – генеральный, отбросив уважительный тон, начал явно прикалываться.

– Огнестрел, задета центральная нервная система. Скорее всего останется инвалидом. Но для меня главное, что выжил, – стараясь не показывать вида, что его ирония меня задела, проговорила я, в моём положении, мне было не до обид.

– И ты останешься с ним? Ты знаешь, что такое всю жизнь ухаживать за инвалидом?

– Догадываюсь. Останусь. Поэтому и расписалась с ним сразу после операции, чтобы знал, что останусь. До этого мы так жили. Ему ещё двадцати пяти нет. Мальчишка совсем. Куда я его одного брошу? У него кроме меня никого. Сестра, правда, есть, но у неё своя семья. И она даже не в курсе. Так что без вариантов с ним буду.

– Как это произошло? Он полицейский?