Теткины детки

— Не меняй. Дай мне. Я Рине отвезу. А лучше — давай вместе отвезем, а?

И они повезли.

«Все правильно, — думала Татьяна, пока они медленно брели к метро. — Все правильно. Правда — неправда, какая разница! Ведь у нас совсем никого не осталось. Только Рина и Арик. А больше — никого».

КЛЮЧИ ОТ СЧАСТЬЯ Рассказы

КЛЮЧИ ОТ СЧАСТЬЯ

А солнечные зайцы все прыгали и прыгали. Один забрался ей в нос и долго там возился, устраиваясь поудобнее. Она чихнула, тряхнула головой, и солнечный заяц переместился на щеку. Крыша соседнего дома горела так, будто на нее вылили подсолнечное масло и поставили на открытый огонь. Она высунулась из окна и попыталась вдохнуть раскаленный воздух. Двор со всеми своими песочницами, скамеечками, чахлыми кустиками и красным жестяным грибом, утыканным белыми горошинами, валялся внизу как детский рисунок, выброшенный с верхнего этажа. Мир вдруг крутанулся, встал на дыбы и развалился на части. «Калейдоскоп», — подумала Она. Такой калейдоскоп в виде картонной подзорной трубы Она недавно купила Ваське-маленькому. Тот целыми днями вертел его в руках и пялился на цветные осколки, думая, что в конце концов досмотрится до какой-нибудь осмысленной картинки. Она-то считала эту игрушку совершенно бессмысленной. Никакой внятной картинки калейдоскоп показывать не собирался. В общем, сплошной обман, как ни крути. Но Васька-маленький очень ныл, и Васька-большой тоже смотрел жалобными детскими глазами.

— Если родится сын, назовем Васькой, — сказал Он в их первый медовый месяц. Первый, потому что медовых месяцев у них потом было много.

— А если дочь? — спросила Она.

— Дочь тоже Васькой, — подумав, ответил Он.

Она вцепилась в подоконник. Пальцы как будто закоченели и никак не хотели разжиматься, по спине пробежала струйка холодного пота, к горлу подкатила тошнота. Внизу бабуля Федотова выкликала внука. Бабуля Федотова — это было что-то определенное и осязаемое. Постоянная величина. Безусловный признак стабильности. Ничего не изменилось. Бабуля Федотова выкликает внука. Утром бабуля Федотова встретилась ей у лифта.

— Ой, — сказала бабуля. — А вы уже из магазина? А ваши спят еще? И когда вы только успеваете?

Она засмеялась и кивнула. Она действительно бежала из магазина. И первая вставала. И никогда не опаздывала. И все успевала. И сейчас Она поднимется наверх, откроет рассохшуюся деревянную дверь в рыбьей чешуе облупившейся краски, на цыпочках проберется в кухню, поставит в холодильник бутылку можайского молока и посидит минут пять, покурит. Потом бухнет на огонь огромный чайник и пойдет будить «своих». «Вставайте, — скажет Она им. — Вставайте, лентяи!» — и потреплет по волосам — сначала одного, потом другого.

Она бухнула на огонь огромный чайник и пошла будить «своих».

— Вставайте! — громко сказала Она. — Вставайте, лентяи.

И потрепала Ваську-маленького по волосам. Васька вскочил с диким индейским криком, будто и не спал вовсе, выпрыгнул из кровати и помчался в ванную, свалив по дороге стул. Она вошла в спальню и села на край широкого дивана. Муж лежал поперек дивана, укрывшись с головой простыней.

— Эй, — сказала Она. — Вставать сегодня будем?

Он замычал, привычным натренированным движением схватил ее руку и прижал к губам.

— Будем, будем, — пробормотал Он.

Он всегда так бормотал. И мычал. И прижимал ее руку к губам. И спал поперек дивана, натянув на голову простыню. Каждое утро, садясь на край постели, Она знала, как Он будет бормотать, и мычать, и хватать ее руку. Она все о нем знала. Еще с той первой сухумской ночи, которую они провели на чужом дворе под инжиром. Инжир падал им на головы, они смеялись, пытались укрыться под толстыми махровыми пляжными полотенцами, а утром собирали огромные треснувшие инжирины и запихивали друг другу в рот. Инжирины были приторно сладкими и очень кожаными.

— Это наш первый супружеский завтрак! — важно сказала Она и надкусила инжирину. — Как ты думаешь, мы теперь совсем взрослые? — Инжирина крякнула, лопнула и потекла по подбородку липким соком.

В том сухумском дворе они провели свой первый медовый месяц. У чудных грузинских стариков была снята комнатушка по рублю за ночь. В комнатушке стояли раскладушка и один стул. Раскладушка им досталась костистая, а комнатушка душная, и смысла в ней не было никакого. Они вытаскивали одеяла на улицу и спали прямо под своим инжиром. Водопровода в доме не было. Канализации тоже. Зато море шумело в двух шагах. Они шли к нему садом, заросшим какими-то странными огромными дикими анилиновыми цветами. Она этих цветов боялась и не разрешала рвать. По вечерам ночь рассыпала в саду светлячков. Они шли к морю по светлячкам, плавали по лунной дорожке и по светлячкам возвращались обратно. Однажды Он посадил ей светлячка в волосы.

— Это тебе подарок, — сказал Он. — Ко дню рождения сына. Обычно дарят кольца, а я светлячка.

— Какого сына? — засмеялась Она.

— Ну будет же у нас когда-нибудь сын. Назовем его Васькой, ладно?

— А если дочь?

— Дочь тоже Васькой, — подумав, ответил Он.