Тетя Жанна

Глава 9

Когда в половине девятого пришел доктор Бернар, ему пришлось пройти через двор и кухню, потому что никто не слышал стука молотка у двери, настолько весь дом был охвачен нервным возбуждением, напоминавшим отъезд на каникулы. Все окна были открыты, словно являя собой некий символ, двери хлопали, от сквозняков разлетались бумаги; сундуки и чемоданы волокли по комнатам и лестницам, не заботясь о коврах, а голоса отзывались эхом, как будто дом был уже пуст. Луиза, еще в халате и домашних туфлях, тоже принимала участие в этом ажиотаже, походившем на какую-то буйную резню.

Еще чуть-чуть — и, веселясь, они бы принялись за битье посуды.

Все это началось накануне после полудня, сразу же после разговора Жанны с племянником и племянницей. И даже этот разговор был отмечен налетом веселости, по крайней мере — облегчения. Луиза зря пугалась заранее, она пугалась всего. Жанна-то знала, что любая новость об изменениях, какой бы она ни была, будет воспринята подобно удачной находке, если не сказать — освобождению.

— Дом будет продан, — начала она разговор, разглядывая Анри и Мад.

— И где мы будем жить?

Мад тут же спросила:

— Вы едете с нами?

Но вопрос был задан не потому, что ей этого хотелось. Может быть, она испытывала теперь некоторую боязнь иметь рядом с собой свидетеля — после того, что она наговорила.

— Я еще не знаю.

— Когда мы съезжаем?

— Вероятно, завтра. Это будет зависеть от вашей матери.

Дело в том, что Луиза, облачившись в глубокий траур, только что ушла из дома, чтобы нанести визит престарелой кузине, жившей недалеко от города.

— Мы никогда уже сюда не вернемся?

— Нет.

— Мы поедем в Париж?

— В Париж или Пуатье. Сегодня утром нотариус принес плохие новости.

Вы разорены.

— А!

Это слово еще не означало для них что-то ощутимое.

— Все будет продано, кроме ваших личных вещей.

— Машина тоже?

— Машина тоже.

— Как мы будем переезжать?

— На поезде.

Они слушали ее с относительным интересом, когда она говорила им о наложении ареста на имущество, и, когда она уточнила, что у них больше нет денег, Анри сразу же заявил:

— Я пойду работать.

— Твоя мать рассчитывает на тебя. На Мад тоже.

— Я попытаюсь устроиться репортером. Можно собирать вещи?

Именно это их увлекало. Перерезать нить. Уехать. Они без всяких угрызений совести разорили бы этот дом в своем нетерпении тут же начать новую жизнь и ничего не оставить в старой.

— Мад, ты мне поможешь спустить сундуки?

— Спускайте их, если хотите, но оставьте в них место и для вещей вашей матери.

Возвратившаяся Луиза застала их за работой, и они, словно Луиза не знала этого, весело бросили ей:

— Мы уезжаем!

Анри стал настаивать:

— Едем в Париж, мама. Я хочу стать репортером, а в Париже у меня есть шанс попасть в газету.

— Мы едем в Пуатье.

— Почему?

— Потому что именно в Пуатье у нас будет жилье.

Она поднялась наверх, чтобы поставить в известность Жанну; Луиза тоже, казалось, порвала все связи с домом, по которому она уже разгуливала, как по чужому.

— В конце концов, видишь ли, мне повезло в том, что моя кузина Марта в глубине души восторгается тем, что произошло. Она никогда не любила Мартино. Это какая-то старая распря между ним и ей, и она ощущает себя в некоторой степени победителем. «Я всегда это говорила твоему отцу! повторяла она. — Я знала, что все кончится таким образом». Благодаря этому я добилась даже большего, чем могла надеяться. Особенно тогда, когда я рассказала ей о второй семье Робера.

— Ты ей это рассказала?

Жанна понимала, что тут был свой расчет, своя дипломатия — именно для того, чтобы доставить дополнительное удовольствие старой даме и привести ее в наиболее благоприятное состояние духа.

— Она предложила мне квартиру, которая как раз свободна, в одном из принадлежащих ей в Пуатье домов. Она владеет почти целой улицей. Это в рабочем квартале, около железнодорожного пути, но это лучше, чем ничего, а больше всего я боюсь остаться на улице.

— Ты должна будешь платить за квартиру?

— Лишь тогда, очевидно, когда я буду в состоянии это сделать.

— Она дала тебе денег?

— Немного.

Она не стала уточнять сколько, предпочтя оставить Жанну в неведении, и это значило, что она раздобыла больше, чем те несколько тысяч франков, на которые рассчитывала сегодня утром. Теперь это были ее собственные деньги, и она начинала их охранять.

— Дети, похоже, воспринимают все это почти весело.

— Они воображают, что это будет увеселительная прогулка, что-то вроде пикника. Анри жалеет только о машине.

— Ты приняла решение?

— Сначала нужно поговорить с доктором Бернаром.

— Когда он придет?

— Завтра утром.

— Я заявила кузине, что мы уедем завтра до полудня, чтобы не находиться здесь, когда придут ставить печати и пока новость не стала достоянием всего города. Пойду собирать вещи. Тебе ничего не нужно? Они трудились допоздна, и с улицы, вероятно, странно было видеть свет во всех окнах. Дезире уходила из дома на час по одному адресу, где требовалась кухарка; Дезире уже начала читать объявления.

— На новом месте я приступаю к работе послезавтра. Думаю, там не будет очень уж тяжело, хотя хозяйка почти глухая. Ты едешь с ними?