Тет-А-Тет (СИ)

— Не надо, - спокойным голосом перебила. – Мне хочется, что бы ты сам захотел поговорить, а не потому что я так хочу. Погода очень хорошая, сходи и погуляй. Думаю, к этому времени приготовлю что-нибудь поесть.

Приблизившись, она поцеловала сына и вышла из кухни.

— Все дверцы закрыл? – Мириад поглядывала на дверцы загонов.

— Там, - указал в сторону. – И там. И ещё те закрыл.

— Хорошо, пойдём.

Оба направились к выходу.

— Свежий воздух, - полной грудью вздохнул Том и подтянулся. – После одурманивающего «аромата» в этом зверинце, начинаешь это понимать.

С пастбища к ним устало и неспешным ходом приближалась лошадь.

— Привет, скакун, - похлопал парень по плотной шее, когда приблизилась. – Тебя тётя Мириад не обижает? Если что, только скажи. Видал, как я ловко овец на лопатки укладываю?

— Вандэр, - приблизилась она и так же погладила коня с особой нежностью.

— Вандэр? Странное имя.

— От слова «Wonder» – чудесный. Наш первой постоялец на ферме, - добрыми глазами смотрела на животное. – Долгое время не могла встать с кровати. Болезнь меня убивала. Я потеряла все силы и желание жить. Вандэр, к сожалению, очень болен. Мартин купил его ещё молодым и энергичным, он как ненормальный носился по всей округе и был так счастлив, что появилось столько места, где можно в волю разбежаться. Позже Мартин купил повозку и оббил её одеялами. Спустя два года проведённых в больнице я наконец-то вышла на улицу, вернее, выехала.

Том наблюдал, как тётя нежно поглаживает коня. Вандэр смирно стоял и они смотрели друг другу в глаза. Его взгляд казался печальным и уставшим.

— Этот молодой жеребец, - продолжала умиротворённым голосом. - Возил меня в повозке каждый день. Как мать укачивает любимого ребёнка, он убаюкивал меня. Мартин не отходил ни на шаг, боялся, что ещё слишком юн и может рвануть галопом. Спустя месяц я уже сама держала вожжи и руководила этим скакуном. Много раз с ним прогуливались вдвоём, он так ни разу и не рванул. Мы с ним на многие темы болтали, обо всём. – Мириад внезапно нервно улыбнулась. – Вернее я трепалась, а он всё ходил и кивал, словно во всём со мной соглашался. Боялся перечить больной женщине. Вандэр, можно сказать, заставлял меня разговаривать с ним. Сначала разговоры были угнетающими, безжизненными, но в один день я улыбнулась…

У Тома появилось дикое желание обнять и поддержать тётю, но боялся показаться слишком нежным. Она продолжала уже влажными глазами смотреть на коня. Между ними была некая связь, которую понять дано не каждому.

— Уже давно забыла, что такое улыбка. Когда сидела в повозке, он носился по полю словно пытался развеселить. Что только этот дурачок не вытворял, он заставлял меня улыбаться и смеяться. Подбегал к стогу сена и всё разбрасывал по полю. Мартин не раз бегал за ним и пытался отобрать покрышку, которую постоянно уволакивал. – Женщина на мгновение замолчала, рука продолжала нежно гладить Вандэра. - В нём была такая энергия и сила, но когда возвращался к повозке, вёл себя бережно и осторожно. Никаких резких движений. Чудесное, умное, чуткое и доброе создание. Животное с храбрым и добрым сердцем, что редко встречается в людях. Свежий воздух, смех, пошло мне на пользу, а также общение с этим верным и преданным другом, который никогда не оставлял меня. Он уже знал, когда собираюсь на прогулку и был готов… Готов находиться рядом, всегда и везде. Правда, Вандэр?

Конь тяжело фыркнул.

— Правда, - кивнула она. – Ты как всегда не перечишь мне. Всё продолжаешь соглашаться со мною.

Она прижалась к нему и крепко обняла. Том увёл взгляд в сторону, увидев, как по её щекам стекают слёзы и как покорно Вандэр даёт ей себя обнимать.

— Я жива, - дрожал голос тёти. – Лишь благодаря Мартину и этому чудесному, заботливому другу, который заботился обо мне все эти годы. Очень часто фыркал, бил копытом и вставал на дыбы, каждый раз когда мне ничего не хотелось. Этим он требовал от меня сражаться, не сдаваться. Я боролась вместе с ним. И теперь… Теперь я поправилась, а он болен. Очень часто задумываюсь, что болезнь, быть может, никуда и не ушла… Думаю, он забрал её. Вандэр пожертвовал собою и забрал эту заразу у меня. Держит эту дрянь, запер в своём воинственном сердце и не выпускает наружу… Не отпустит, заберёт её с собой…

Она погладила лошадь по носу:

— Чудесный мой, - тяжело вздохнула, крепко прижимаясь к нему. - У меня не такое большое и доброе сердце, как у тебя. Я и на половину не способна, что сделал ради меня ты. Но одно точно могу обещать, быть с тобой рядом до конца… Я с тобою, мой хороший... Мой Вандэр.

Том смотрел на улицу, всё плыло, глаза слезились, но он не решался вытереть их, боясь, что это заметит тётя. Бодрый хлопок в ладоши, отрезвил Тома. Он посмотрел на тётю, затем на коня. Тот приподнял ногу и ударил копытом. Мириад вновь хлопнула, Вандэр повторил тот же жест.

— Он заставил меня бодро хлопать в ладоши. Каждый раз когда он бил копытом, мне нужно было хлопнуть, показывая ему этим самым, что сильная и справлюсь. Топай, мой хороший, - обратилась к своему преданному другу, нежно погладив массивную спину.