Тест на прочность

— Короче, он меня так встряхнул, как никто ни до, ни после. Два дня потом все болело, кровь сочилась то из носу, то из задницы… — Послушайте, я не врач-сексолог, — не вытерпел Парамонов. — Меня интересует больше психологический портрет преступника.

Но Ларису теперь уже трудно было остановить:

— Думаете, это не имеет отношения к психологии? Самое прямое. В жизни на самом деле все взаимосвязано, странно, если вы до сих пор этого не поняли.

— Давайте дальше. Мне важно знать его привычки…

— Я вам скажу. Разворачивал лицом к стенке, одной рукой хватал за волосы, другой чуть ухо не отрывал…

— Прекратите, черт побери! — снова хлопнул по столу Парамонов. — У него в жизни наверняка еще кое-что было, кроме вашей задницы!

— Конечно: водка с пивом и мотоциклы. Он тогда еще только мечтал купить «Харлея».

— Вот-вот. Давайте о мотоциклах, о друзьях-собутыльниках — Он и друзей приводил, чтобы я им давала.

Но это было жалкое подобие…

— Что вы так зациклены на себе? — утер вспотевший лоб Парамонов. — У вас оседает в памяти что-то другое?

— Можно мне? — Жанна подняла руку, как примерная ученица. — Сама я старалась держаться от него подальше. Чтобы не рассыпаться на мелкие детали. Но от Ларисы наслышалась достаточно. Он совершенно неуправляемый человек, вообще не знает границ. Между Гоблином пьяным в доску и абсолютно трезвым большой разницы нет — оба одинаково безбашенные. Насчет друзей… С кем бы он ни садился пить, всех потом расшвыривал в разные стороны. Чтобы найти себе друга вровень, ему просто раздвоиться пришлось бы.

— А деловые контакты? Он ведь должен был где-то зарабатывать, значит, с кем-то стыковался.

— Не представляю, где он мог работать, чьи указания выполнять.

— Дольше суток нигде бы не удержался, — кивнула Лариса. — Любого начальника при первой же попытке командовать сунул бы башкой в унитаз. Я ему объясняю, что у меня месячные…

— Интимные воспоминания вы, пожалуйста, в письменном виде зафиксируйте, — Парамонов нашел наконец способ отделаться от Ларисы. — Прямо сейчас. Я вам дам бумагу и ручку.

— Но деньги у него водились, — продолжила Жанна. — Не знаю откуда. Несколько раз прав лишали, он быстро вопрос решал. Потом, правда, забил на все и ездил без прав.

— Один или катал кого-нибудь?

— Кто в здравом уме к нему сядет? Разбиться не разобьешься, но инфаркт получишь точно.

— Он меня однажды на мотоцикле… — начала было Лариса.

— Пишите, не отвлекайтесь, — заткнул ей рот Парамонов.

По большому счету, он так и не получил ни одной зацепки. Разве что яснее стал представлять себе эту фигуру: бородатого, вечно непричесанного «шкафа», вылезающего из седла только для того, чтобы удовлетворить назревшие потребности — набить морду, потрахаться, накачаться водкой с пивом, опорожнить кишечник.

У этого отморозка не просматривалось привязанностей и слабостей, кроме мотоцикла, весь остальной мир гроша для него не стоил — Где он его купил, свой «Харлей»? Такие машины у нас в России наперечет.

— Вы ж милиция, вам лучше знать, кто ими торгует. Тогда он уже с Ларисой не встречался.

Мы с ней и не видели его на «Харлее». Только слыхали: вот, мол, Гоблин классную машину себе взял.

Мужики все злились, прямо ядом исходили.

Жанна была по-своему права: милиции легче выяснить обстоятельства покупки супердорогой, редкой для России модели. Но Парамонов уже разослал запросы и получил неутешительные ответы. У официальных дилеров Гоблин мотоцикл не приобретал, все законно растаможенные «Харлей» находились под присмотром, их владельцы были хорошо известны.

* * *

Перед взрывом Атаман вжался в землю ребрами и коленями. А очнулся лежа на спине. Чадили колеса трейлера, пелена дыма добавилась к облачной пелене, и луна почти пропала с небосвода.

— Очухался. Я же говорил.

— Помоги поднять. Ты повезешь или я?

— Как он держаться будет?

— Надо запястья связать, чтобы руки не расцеплялись.

— Спокойно, не все так плохо, — пробормотал Атаман. — Главное — не дать ему оторваться. Засекли, в какую сторону покатил?

— Это он про кого, про Гоблина? Бредит, наверное.

— Как такая штука называется? Контузия?

— Обойдемся без громких слов, — проверяя шейные позвонки, Атаман осторожно покрутил головой вправо-влево.

— Сматываться надо срочно. Сейчас нагрянут сюда все службы. Еще захомутают как диверсантов.

Вдруг шагах в двадцати от поверхности земли отклеился щуплый человечек, встал на колени и дрожащим голосом попросил:

— Заберите и меня.

— Это ж он, водила. Ну-ка, ну-ка, — оживился Штурман.

Не помнящий себя от ужаса человечек мертвой хваткой сжимал пустую канистру. Хотел, но никак не мог выпустить ее из рук.

— Куда тебе сматывать, все равно притянут к ответу. Ты ж оформлен был водителем, е-мое.

— Пусть лучше думают, что сгорел.

— Так тебе и подумают. Откуда останки возьмутся?

— Есть там, найдут. Был со мной напарник, — Синицын вздрогнул, живо представив его теперешний вид.

— В натуре? Нет, срочно надо сматываться.

— Где Гоблин? — еле держась на ногах, ухватил Синицына Атаман.

— Какой еще Гоблин?

— Ну, борода на мотоцикле.

— Успел, кажись, рвануть.

— Его б волной взрывной смело. Меня вон с земли подняло.