Тест на любовь

— Мэгги, — наконец постучал он в дверь. — Что, черт побери, ты там делаешь? — прорычал он.

Сколько требуется времени, чтобы сделать тест?

Мэгги была поражена. Она видела тень шагающего туда-сюда Нэша, слышала звук его шагов по паркету, доносящийся из-под дверной щели.

— Дай мне время, — раздраженно сказала она. — Я хочу, чтобы ты ушел.

— Я никуда не уйду.

На этот раз Мэгги сразу отвела взгляд, приготовившись сосчитать до ста, перед тем как увидит изменение в окошке теста. Но он уже был там — еще один розовый плюсик.

Мэгги стояла несколько секунд и просто смотрела на него, пока очередной стук в дверь не привлек ее внимание.

— Черт побери, Мэгги.

Мэгги открыла дверь. Нэш выглядел обеспокоенным и раздраженным одновременно. И когда он изогнул бровь, посмотрев на нее, она сказала:

— Я беременна.

И разрыдалась.

Нэш стоял потрясенный. О господи. Только не слезы. Как он мог злиться на нее, когда она так расстроена? И все же он удивился реакции Мэгги. Женщина, которая потратила целое десятилетие и кучу денег, стараясь забеременеть, должна быть в восторге.

Может, для нее эта новость так же ужасна, как и для него? Может, она уже не хочет рожать? Мысль была успокаивающей, и он обнял Мэгги и держал, пока она плакала у него на груди.

— Успокойся, — чуть слышно проговорил он. — Все хорошо.

Мэгги прижалась к его груди, мысли водоворотом крутились у нее в голове. Волнение. Неверие. Удивление. Снова неверие. Но по большей части радость. Она обезумела от радости. После стольких лет тоски, стольких лет отчаянных попыток она наконец-то станет матерью.

— Это не конец света, — проговорил Нэш. — У нас есть выбор.

Выбор? Мэгги отстранилась от него и посмотрела в глаза. О чем, черт побери, он говорит? Все отлично.

— Ты шутишь? — шмыгнула носом она, вытирая щеки. — Это лучшее, что могло случиться со мной.

Нэш нахмурился. Ее лицо было в пятнах, нос покраснел, но она улыбалась ему, словно безумная.

— Так, значит… это слезы счастья?

Мэгги кивнула:

— Высшего счастья.

— Хорошо, — ответил он, надеясь, что не выглядит таким озадаченным, каким себя чувствовал. Он забыл, насколько противоречивыми могут быть женщины.

— Я выпью еще чашку чая. Хочешь тоже? — спросила она, проходя мимо него; ее мысли были о цвете детской и детских именах.

Чашку чая? Нэш посмотрел ей вслед. Лучше уж стакан виски. Намного лучше. Ему потребовалось время, чтобы осознать все это. Отец. Он будет отцом. В мыслях пронеслось лицо его отца на похоронах сестры, вспомнились грусть и отчаяние, глубоко запечатлевшиеся на его лбу, морщины, которые никогда не разгладились.

Мэгги напевала — господи, напевала! — когда он присоединился к ней в кухне. Она протянула ему чашку, направляясь на балкон.

Она поставила чашку на деревянный столик, но не села. Не могла. Чувствовала себя ребенком в Рождество, когда волнение и нервная энергия просто не позволяют присесть. Она обхватила себя руками, уставившись на свой задний дворик и представляя себе крепость с лестницей и горкой в одном углу и качели в другом.

Нэш наблюдал, как она смотрит в одну точку. На чем, черт побери, она сосредоточилась?

— Итак?

Голос Нэша прервал ее фантазии, и Мэгги обернулась к нему. Впервые она заметила его бледность. Обычно он выглядел таким загорелым, и было странно видеть, что краски исчезли с его красивого лица.

Он всегда выглядел таким раскованным, расслабленным, словно собирался широко улыбнуться. Всегда, но не сейчас. Сейчас он выглядел как множество родителей, с которыми она разговаривала, сообщая плохие новости. Он выглядел так, словно из него вынули душу.

— О, Нэш, извини. Я знаю, ты не хотел этого.

Нэш кивнул, почувствовав, как напряжение в его плечах немного уменьшилось. Он отставил стул и сел. Она последовала его примеру.

— Что ты сейчас хочешь делать?

Мэгги пожала плечами:

— Честно говоря, еще не думала об этом.

Она посмотрела в его лицо и увидела беспокойство, отражающееся в линиях на его лбу и вокруг глаз.

— Но послушай, — произнесла она, положив ладони на стол, — тебе не нужно волноваться. Я ничего не хочу от тебя. Я понимаю. Все в порядке. Я справлюсь. Мы справимся.

Мэгги почувствовала боль в груди, но та исчезла среди чудесной ауры слова «мы». Она и ребенок.

Теперь она не одна.

Нэш нахмурился.

— Не будь смешной, Мэгги. Ребенок и мой тоже и я не собираюсь уходить от ответственности, — резко произнес он.

У Мэгги перехватило дыхание от его слов. Он категорически отрицает ее предложение освободить его от последствий. Он выглядел так, словно готов улететь в Лондон сегодня же, даже если бы ему пришлось для этого использовать самодельные крылья.

Мэгги усмехнулась. Он хочет, чтобы они были вместе?

— Что?

— Ты слышала меня, — сухо ответил он.

— Но… но почему? Мы живем не в Викторианскую эпоху, Нэш. Женщины в наши дни растят детей без мужчин. У тебя распланирована вся карьера. Тебе незачем беспокоиться об этом.

Нэш, испытывающий противоречивые эмоции, внезапно почувствовал, что от него хотят избавиться.