test

– распорядился Траурихлиген, наблюдая за тем, как солдат обрубает берёзке ветки и заостряет верхушку, превращая простое деревце в орудие казни. – Ich will unter den Fenstern diese Leiche nicht (Не хочу под окнами этот труп)!! -Яволь! – одновременно вытянулись солдаты, закинули председателя в крытый грузовик, а третий солдат закинул туда же и кол. Когда с погрузкой было покончено – солдаты залезли в грузовик сами, один вдвинулся за руль, завёл мотор и грузовик уехал прочь, попав в лужу задним колесом и подняв брызги грязной воды. – Ausgezeichnet! Jetzt zum Teufel dieser Egelschnecken zu vertreiben und, die Fl?che zu reinigen ! (Отлично, теперь разогнать к чёрту этих слизней и очистить площадь!) – Траурихлиген отдал последнее распоряжение и повернулся, чтобы уйти. – Zu erf?llen! Und ich werde gehen schlummern ! (Выполнять! А я пойду вздремну!) За Траурихлигеном, подскакивая, проследовал наглый, самолюбивый переводчик. Он задирал свой длинный острый нос, гордясь тем, как хорошо умеет переводить, хотя Траурихлиген вполне мог и сам говорить по-русски, и переводчика держал только для солидности. За ними, семеня, но не отставая, потащился Шульц, который так же, как и бедные люди, таращился в землю, чтобы не видеть страшные трупы расстрелянных. Имея звание гауптштурмфюрера (капитан) СС, он не участвовал ни в одном бою, никого никогда не казнил, даже ни разу ни в кого не стрелял... Шульцу просто купили звание – Эрих Траурихлиген проплатил место в СС своему камердинеру, сделав его адъютантом, чтобы постоянно иметь под боком слугу. Миролюбивому и трусоватому Шульцу совсем не нравилась его новая роль, но делать было нечего – оставалось только ждать, когда эксцентричный хозяин наиграется в войну и вернётся домой. Фогель, наконец-то, покинул автомобиль, чтобы нырнуть в здание райкома и не светиться ни у кого на глазах. Он жутко не любил эти казни, считая, что можно обойтись и без них. Но что можно сказать Траурихлигену кроме “Яволь”? -Я думаю, вы напишете правильный отчёт? – осведомился генерал, повернув к Фогелю своё довольное лицо, а Фогель понял, что это не вопрос, а суровый приказ. -Яволь! – по уставу ответил он так, чтобы Траурихлиген не заметил, как он вздыхает. *** Волосы на голове у Теплицкого шевелились, спина потела холодным потом. Однако он напускал на себя храбрость, потому что твёрдо решил, что включит “брахмаширас”, чего бы это ни стоило. Ради “брахмашираса” нужно перенести в наше время бесноватого фашиста? – пожалуйста, Теплицкий и на это готов. -Слышали? – вопросил Теплицкий у всех сразу, когда переводчик Иванков закончил длиннющий рассказ. – Так вот, Миркин, это касается именно тебя! Ты должен перебросить мне сюда именно этого человека! Не коров, не сапоги, а именно его! – Теплицкий колотил кулаком столешницу перед Барсуком, от чего подскакивал компьютер. -Что? – в один голос выдохнули Рыбкин и Барсук, а судент даже попятился, упершись лопатками в стенку. Это ж надо – притащить бог весть откуда такое чудище, как этот Траурихлиген... Барсук же едва не свалился со стула под стол. Он и так уже был уничтожен, как учёный, ведь доктор Барсук упорно считал “брахмаширас” современным изобретением, который для чего-то скрыли в раритетном бункере спецслужбы, а тут всплывают такие фантастические сенсации... Нет, для прагматика невыносимо принимать как факт подобную белиберду... -Но... Зачем?? – Миркин даже поперхнулся воздухом и попятился, наткнувшись лопатками на стенку. -Он знал, как работает “брахмаширас”! – пропел Теплицкий. – Мы у него спросим, как его завести, а потом – когда вы с Барсуком разберётесь, как он заводится – моя служба безопасности уничтожит этого недочеловеческого отморозка! -Но я не могу так рисковать! – твёрдо отказался Миркин от Эриха фон Краузе-Траурихлигена. – Этот человек слишком опасен для общества. Ты хоть сам слышал, что тут прочитал Иванков?? Да если этот Эрих вырвется на свободу – он весь город на уши поставит! Я даже не берусь судить, что он может наделать! Я уже сидел в тюрьме, и больше не хочу! Бесновато вращая покрасневшими глазами, Теплицкий набухал в пластиковый стаканчик “Бонакву”, выпил её залпом и яростно просипел, обтирая губы кулаком: -Ты выбросишь из запасного бокса корову и забьёшь туда этого чувика, ясно?? Профессор же Миркин сохранял спокойствие и твёрдость – он уже давно научился этому. Иначе, работая с Теплицким, можно запросто схватить ранний инсульт... -Кроме того – убивать его нельзя, – каменным голосом заявил он, наблюдая за кипением Теплицкого словно бы со стороны, из-за стекла. – Его необходимо будет отправить обратно, иначе кого-нибудь из нас рано или поздно поменяет с ним местами! -Ладно, я позволю выкинуть его на ту помойку, с которой вы его притащите! – нехотя согласился Теплицкий, шумно сопя от негодования. – Так, значит, когда вы проведёте переброс?? -Для диагностики аппаратуры мне нужна неделя! – постановил Миркин, который вообще не желал притаскивать в настоящее время бесноватого военного преступника. – Для расчета удлинённого коридора – столько же! Минимум две недели, максимум – месяц! Теплицкий считал, что это – очень много, он не любил ждать, тем более – так долго. -Вот что, – сказал он. – Миркин, ты прекрасно знаешь, что такое сидеть в тюрьме и вскакать на рыбку! Барсу?к отлично умеет бомжевать! -Не Барсук, а Барсук! – в миллионный раз обиделся доктор Барсук. -Если на следующей неделе вы не будете готовы – отправитесь жить на свалку, и никто никогда вас на работу не возьмёт! Уж я позабочусь о том, чтобы дундуки прозябали так, как следует прозябать дундукам! – заключил Теплицкий и ушёл, покинув всех.