test

-Товарищ полковник, – сказал Максим командиру. – Рядовой Максим Ковалёв идти в разведку готов! -Вольно, – тихо и грустно сказал ему командир и хлопнул Максима по плечу. – Ну, давай, боец, иди! Только, смотри в оба, чтоб вернулся мне! -Есть вернуться, товарищ полковник! – бодро ответил Максим, который тут, в этом прошедшем для него времени успел отринуть страх и сделаться почти что, героем. Максим научился общаться по-уставному. Он отдал честь и повернулся, чтобы идти в разведку. Он ещё слышал приглушённый разговор командира и лейтенанта Быстрова, вернее, до него долетали конкретные фразы: – ...сказал, держать его... вскочил... стрелял... сбежал... – это Быстров бормотал, обязанный сердитым командиром в точности описать действия шпионов, которые побывали в том его прошлом полку, который подчистую разгромил и уничтожил “немецкий дьявол”... Максим передвигался в полной темноте, которая скрывала его от всех глаз. Он поравнялся с палаткой командира... Чёрт, все собрались около этого непутёвого “языка”, а командирскую палатку бросили!! Даже Максим знал, что часовые не имеют права покидать пост... Он застрял посреди дороги, потому что не знал, что делать, и вдруг из палатки командира выскользнула тёмная зловещая тень. Максим скрылся за деревом. Темнота и маскхалат спасали его, незнакомец его не замечал. Максим зорко всматривался в высокую фигуру, что маячила в ночи, как недобрый призрак. По очертаниям – на незнакомце красноармейская форма и пилотка... Но он не наш! Как пить дать – не наш! Максим всё ещё не знал, что делать. Крикнуть? Тогда враг заметит его и пристрелит, как зайца. Самому стрелять? Можно промазать, ведь темно... Незнакомец быстро огляделся по сторонам, а потом – три раза громко, протяжно свистнул, как свистит не человек, а болотная птица чомга. Это какой-то сигнал! Максим догадался: странный человек подаёт сигнал... кому? Да тому языку, который “быковал” у них на допросе! В голове внезапно всплыл рассказ лейтенанта Быстрова про “экстремальных диверсантов”, которые сдаются в плен специально, а потом – сбегают и уносят секретные сведения... Максим решил быть героем. Отринув всё, что могло мешать, он покинул засаду и набросился на тёмный силуэт свистнувшего врага. Максим вцепился в гимнастёрку незнакомца мёртвой хваткой и тащил, задумав повалить его на землю. Враг сохранял глухое, даже зловещее молчание. Так молчали зомби в ужастиках, которые смотрели соседи Максима по общаге... Незнакомец вдруг резко развернулся и без труда сбросил с себя Максима. Максиму не хватило сил удержаться, и он с размаху врезался носом в землю. -Товарищи, здесь – враг! – громко заверещал Максим и выхватил свой пистолет. Враг же выхватил пистолет ещё раньше Максима и выпалил, прорезав воздух хлопком и искрой. Пуля врага лязгнула о пистолет Максима и с силой вырвала его из рук, едва не сломав Максиму палец. -Ай! – Максим взвизгнул от боли, а странный человек снова три раза свистнул и побежал куда-то туда, к полю, где начиналась линия фронта, за которой стояли немцы. С той стороны, где товарищи мучились над “языком”, уже раздавалась пальба: стрекотал автомат, громыхали пистолеты. Видимо, пленный фриц решил убежать по сигналу этого, тёмного. Максим повернул голову и увидал, как в его сторону резво, чёткими спортивными прыжками бежит высокий человек и изредка отстреливается. Да это же “язык”! Максим припал к сырой земле, вытащил из кобуры свой второй пистолет и замер: сейчас, фриц подбежит ближе, и он будет стрелять... Немец скачками мчался к нему, силясь догнать того, который свистел. Максим дождался, пока он приблизится, и нажал на курок. бах! – раздался выстрел, и фриц упал, как подкошенный. -Ура!! – закричал Максим, и вскочил на ноги. – Товарищи, я попал в него!! К Максиму бежали люди – товарищи, которые догоняли сбежавшего фашиста. -Попал?? – из общего гвалта вырвался голос командира. -Попал! – ответил Максим. – Вот он, – и показал на неподвижное тело, что вытянулось в луже почти что под ногами. -Убил! – с укоризной протянул голос лейтенанта Быстрова. А над полем снова раздался громкой, призывный “свист чомги” – второй фашист не сбежал, а призывал первого откуда-то из зарослей бурьяна. -Там – второй! – быстро сказал Максим. – Он из палатки вышел! -Надо поймать! – определил командир. – Я так понял, жирный гусь выгорит! -За ним! – крикнул лейтенант Быстров и молнией метнулся туда, к полю, откуда раз за разом раздавался “крик чомги”. Максим видел, как за Быстровым бегут товарищи, чтобы помочь ему отлавливать фашиста, и тоже хотел побежать за ними, однако его остановил командир. -Ковалёв, – сказал он, положив руку на плечо Максима. – У тебя – задание. Иди, а этих мы поймаем. И – я приказываю: вернись! -Есть, товарищ полковник! – бодро ответил Максим, а у самого мелко дрожали коленки. Он ещё ни разу не ходил в такую разведку... И командир смотрит такими глазами... И ещё все постоянно твердят, что по правому флангу у них не немцы, а едва ли не рогатые черти, а генерал у них – целый Завулон... Это Максим про себя называл его Завулоном, по аналогии с “Ночным дозором”... Остальные же часто говорили “немецкий дьявол”, зля командира... Хотя, похоже, генерал этот страшенный и в правду, дьявол – одна его “таратайка” чего стоит... В палатке командира висела карикатура на Траурихлигена: широкая, лоснящаяся и жирная морда клыкастого хряка, со злобными малюсенькими глазками под кустистыми сдвинутыми бровями, с характерной фуражкой над массивным рылом, и проткнутая красноармейским штыком. Вторую карикатуру недавно нарисовал сам Максим: шарообразная свинья с комичным хвостиком-завитушкой, затянутая в немецкий мундир и сидящая на колу. Никто никогда не видел Траурихлигена вживую, вот и представляли его в виде объевшегося, свиноподобного и потного толстяка, на животе которого расседается мундир... Максим юркнул в высокие травы и почти что превратился в невидимку: его маскхалат полностью слился с землёй. Всё, закончились те времена, когда рядом с ним были товарищи, он мог рассчитывать на чью-то помощь. Теперь он один полз в “логово Завулона”... Полковник повернулся и подошёл к тому месту, где лежал застреленный Максимом фриц. Он решил ещё раз обыскать все его карманы – а вдруг там что-нибудь, да найдётся? В темноте едва различались контуры... земли и камней, а “убитого” немца и след простыл!