test

Недолгий путь в кают-компанию показался Сенцову дорогой на Голгофу. Он даже вспотел, пока преодолел те несколько десятков метров до скоростного лифта и от лифта к той переборке над которой адским огнём горела золочёная табличка “Кают-компания”. Рыбкин позади него размеренно чеканил шаг и не переставал свистеть, а Константин едва запихивал в себя тот нездоровый сатанинский гнев, который рождало в нём его треклятое синтетическое альтер-эго... -Я говорил уже, что узнал тайну Буквоеда? Так вот, Буквоед – это Траурихлиген! Чего застрял, напарник? – подал вдруг голос Рыбкин, а Сенцов словно бы выпал из толстой ваты – обнаружил внезапно, что тупо торчит напротив переборки с карточкой в кулаке и не шевелится, как последний трус. Звонящая, наверняка, видит его на мониторе наблюдения... да и Бисмарк видит... и наглый Красный... и ехидный Репейник – сто из ста процентов можно дать за то, что и он там же, с ними сидит! -Стой тут, пока я буду отдуваться! – сурово предписал Рыбкину Сенцов и решительно, как самоубийца, провёл карточкой по сканеру, убирая со своего пути эту страшную переборку. ХЛОП! – тут же грянул внезапный выстрел, смертоносная пуля врубилась в пол у ног Сенцова и выбила искру, заставив его растерять напускную храбрость и взвизгнуть поросёнком. Со всех сторон на голову Константина посыпались ехидные смешки, и лишь суровый глас Звонящей заставил их заглохнуть и пригвоздил Сенцова: -Давай, Старлей, не стой! Тащи Рыбкина сюда – будем думать, что с ним делать! -А? – пискнул Сенцов, чувствуя себя посреди кают-компании расплющенной вдрызг медузой. -Бэ! – сдвинула брови Звонящая вновь нацелив под сенцовские ноги свой грозный пистолет. – Я эту ситуацию начала оценивать с того момента, как ты припарковался! В глухом молчании, которое повисло под высоким белым потолком кают-компании – поперёк Звонящей боялся сказать даже Бисмарк – её слова звучали, как молот, который, ударяя по голове Сенцова с бешеной силой, уже вколотил его по колено в пол. -А... – больше Сенцов ничего не смог из себя выдавить – только зажал рот ладонями, чтобы не изрыгнуть при всех дебильное “че-че” или “ку-ку” – и выпрыгнул за дверь из-под огненного взгляда свирепой начальницы, который его, беднягу, уже почти испепелил. За дверью глупо торчал Рыбкин и Сенцов с размаху едва не сшиб его с ног. -Кажется, они тебе не рады? – осведомился Рыбкин, пережёвывая жвачку, которую обнаружил в кармане своих дарёных джинсов. -Топай! – жёстко пихнул его Сенцов, в закипающем мозгу которого страх перед Звонящей превращался в небывалую свирепую ярость. – И не жуй мне тут коровой, а то пристрелю! -Нервный! – пискнул Рыбкин, случайно проглотив жвачку, и буквально влетел в кают-компанию, споткнувшись о порог и едва не растянувшись на блестящем чистотою полу. -И в какой бокс мне тебя поместить? – задумчиво изрёк Репейник, покинув своё место на диване. Словно коршун над зайчонком закружился он вокруг Рыбкина, а из-под его очков сверкали глазки учёного-психа. -Эй, я пока ещё живой! – отпихнул его Рыбкин, жалея, что вообще ввязался со своей базукой и дурацкой бравадой, которая больше смахивает на кретинизм. -Ну, это как сказать! – жутко хохотнул Репейник, размышляя, очевидно, над тем, каким же сверкающим страшным инструментом он будет трепанировать Рыбкину череп? -Отставить! – изрыгнула Звонящая, как настоящий дракон, и взглядом отправила Репейника назад, на диван. – Сначала мы внимательно выслушаем Старлея и решим, что делать с ним, а потом уже перейдём к Рыбкину!! -Посади его в бокс! Он сегодня нервный! – фыркнул Рыбкин и отошёл ото всех подальше. -Старлей! – Звонящая решила терроризировать Сенцова, а Сенцов пожалел даже о том, что не расквасил игрек-тачку вдребезги о пальму и не взорвался вместе с ней. -Ну... – неопределённо начал Сенцов, переминаясь с одной ноги на другую. -Баранки гну! – тихонько хихикнул Красный, но тут же заглох, потому что Звонящая подняла кулак. А Сенцов кроме “Ну”, не знал, что сказать... Не может же он признаться, что просто купился на приманку Траурихлигена и подарил ему и воскреситель, и свою игрек-тачку... А где Теплицкий прячет свой новый бункер – так и не узнал, хотя и провёл там целых десять минут – отвратительных минут... -Давай, давай! – подгоняла тем временем Звонящая, крепко сжав рукоять пистолета. – Время не резиновое! -Могу воспользоваться сканером памяти! – влез Репейник, и Сенцов почувствовал, как чешутся его кулаки... Так бы и врезал по очкам... и по почкам. Но, нет, бить Репейника не имеет смысла, и врать тоже нельзя... набрав в лёгкие побольше воздуха, словно бы собрался нырнуть в воющую бездну, Сенцов решился вывалить Звонящей правду. *** -Ну, ты и “молодец”! – угрюмо фыркнул Красный и даже отвернулся к иллюминатору, за которым зеленели джунгли и беззаботно порхали глупые экзотические птицы. Бисмарк только вздохнул и тоже уставился в иллюминатор, а Звонящая стукнула кулаком по журнальному столику и свирепо выплюнула: -Игрек-генератора на тебя нет! Чёрт, жаль, шеф не санкционирует! -Ребята! – примирительным тоном изрёк Репейник и вновь принялся курсировать по кают-компании, как преподающий профессор. – Наш с вами Старлей из-за личностного гибрида стал таким тупым! Я вчера проверил все параметры и пришёл к выводу, что гибрид надо срочно удалить из мозгов Старлея, а то он превратится в гриб! -Старлей! – тут же пристал к обалдевшему Сенцову Красный. – Чего ты молчал про гибрид-то?? Я вот уже ненароком подумал, что ты мне не друг! -Я... боялся, – честно признался Сенцов, решив, что ему больше нечего терять... А что можно ещё потерять, когда тебя собрались аннигилировать в игрек-генераторе?? -Чего боялся-то? – хохотнул Красный и ненавязчиво обнял Сенцова за плечи, собираясь куда-то повести – наверное, в игрек-генератор. -Превратиться в гриб... – пробормотал Сенцов, подспудно чувствуя, что гриб – это для него не наихудший выход: живой, всё-таки, хоть и неподвижный и безмозглый... А Сенцов тут скоро превратится в плазму, а не в гриб! -Правильно боялся! – возник Репейник, хлопнул Сенцова по плечу и прибавил: -Идём, брат, поместим тебя пока что в бокс, а я разработаю программу по очистке твоих мозгов без последствий! Не бойся, брат! – заверил он, не дав Сенцову и рта разинуть. – Я быстренько – завтра с утречка уже готово будет! -А ты чего застрял?? – это Звонящая напала на Рыбкина, который бестолково топтался у журнального столика и не знал, куда бы ему деться с глаз. – Топай! -Куда?? – слабо запротестовал Рыбкин, испугавшись, что и его тоже превратят в гриб, а потом – скормят генератору. -Мы и тебя, Рыбкин поместим в бокс! – весёлым голосом сообщил Репейник, пританцовывая на одной ножке и аккуратно, но неотвратимо направляя движение Сенцова в хитросплетениях коридоров. – До выяснения способа, которым тебя воскресили! Кстати, Рыбкин, мы твой позывной уже изъяли из обращения! -Обрадовал... – угрюмо буркнул Рыбкин, шаркая чужими башмаками. -А... что у Рыбкина был позывной? – глупо вопросил Сенцов, бараном следуя туда, куда вели его Репейник и Красный. – “Рыбкин” – это и был его позывной! – хохотнул Репейник. – А ты что думал, Старлей, он у нас под паспортной фамилией до сих пор гуляет?? Они затолкнули Сенцова с Рыбкиным в скоростной лифт и повезли на самый нижний, страшный этаж, который негласно называли “ад”. Тут находились боксы повышенной защиты для содержания страшных злодеев и нехрональных туристов, а так же – в самом конце, где тупик – помещался всепожирающий игрек-генератор. Когда Сенцова вытолкнули во мрачный коридор, где было всего градусов пятнадцать тепла, по его телу пробежала мучительная дрожь. Он украдкой повернулся к Рыбкину и вообще не заметил в нём ни страха, ни даже замешательства. Его куда-то вели под конвоем – возможно, даже на смерть, а он невозмутимо свистел. Возможно, Рыбкин после смерти сделался кретином... а может быть, просто такие железные нервы у Рыбкина... -Рыбкин, вам направо! – крикнул Репейник у самого уха Сенцова, и пугающее эхо унесло его громкий голос куда-то туда, к генератору... Константин машинально повернул направо свою больную голову и увидел, как Репейник проводит карточкой по сканеру, отпирая для Рыбкина вход в бокс. -Чёрт... – угрюмо чертыхнулся Рыбкин, который не особо рвался сидеть взаперти до того морковкиного дня, когда Репейник соблаговолит выпустить его на свободу. -Прошу! – Репейник не терпел возражений. Мягко, но настойчиво он дал Рыбкину понять, что тот от бокса не отвертится, и поэтому Рыбкин с неохотой шагнул за переборку и позволил Репейнику себя “замуровать”. Переборка бесшумно опустилась и всё, Рыбкина не стало... Они оставили его в боксе и отвязались от него – Рыбкин может быть счастлив... а вот Сенцова уводили всё дальше и дальше... И чем дальше его уводили – тем сильнее потела сенцовская спина, намекая на то, что Репейник, таки, решил скормить его генератору. Константин уже молился и прощался с жизнью и с Катей, когда Репейник пихнул его локтем и заявил: -А вот и “люкс” для Старлея! Сенцов застыл... Его подпорченное гибридом воображение явственно нарисовало ему жерло игрек-генератора, откуда не будет возврата даже супермену... -Ну, чего застрял пень-пнём? – нетерпеливо подогнал Сенцова Репейник и дёрнул его за рукав, пытаясь заставить идти туда, куда надо, а не торчать посреди коридора и отнимать время. Константин обречённо повернулся и сделал первый шаг навстречу судьбе... Которая предстала перед ним в виде бокса повышенной защиты – того самого, где ездит по стенам суррогатное солнышко, а скрытые динамики разрываются, стараясь воспроизвести звуки улицы, которые должны доноситься из открытого окна. Сенцов терпеть не мог этот бокс – его сюда забили, когда хотели поменять местами с Траурихлигеном, и суррогатное солнышко едва не свело Константина с ума... А теперь – опять... только на душе у Сенцова отлегло: его пока не казнят, а всего лишь, отправили в бокс. Значит, у Сенцова есть шанс сохранить свою жизнь... Репейник карточкой открыл переборку, и Константин почти что, впорхнул за неё, кажется, удивив Звонящую, которая вытаращилась на его внезапную жизнерадостность и пожала плечами. -Счастливой медитации! – пропел Красный и помахал Сенцову ручкой. -Не дрейфь, брат! – приободрил его Репейник. – Ночку перекантуешься – и я тебя освобожу! Да, хотелось бы верить, что Сенцова ждёт здесь всего одна ночка... Но Константин всё равно был доволен: его оставили жить, здесь нет никакого Траурихлигена, Рыбкин вырван из лап смерти, и самое главное – спасена Катя. Она оставлена у себя дома, в безопасности, и никогда больше не вспомнит про фашистский карцер, где ей пришлось сидеть по вине Сенцова. Совесть разжала свои клешни и убрала зубы. Почувствовав, что его душа обрела свободу, Сенцов повернулся спиной к переборке, широким шагом прошествовал к дивану, плюхнулся перед телевизором, схватил дистанционный пульт и поп-корн. Наконец-то у Константина появился шанс пожить по-сенцовски! И Сенцов будет жить по-сенцовски до тех пор, пока Репейник не вернёт ему свободу!