test

Прошло пятнадцать минут, прежде чем Эмбер склонился и перегрыз хирургическую нить. Теперь на месте перчатки болталась просто мертвая плоть.

— Момент истины. Пожелайте мне удачи, ребят.

— Удачи, — нервно произнес Дагон.

И тогда Эмбер зашептал. Он вложил в свое заклинание всю силу и все знания, которые получил, а так же воспоминания о том, как Дагон и Элай стояли на его стороне, воспоминания об их дружбе и смерти. Голубые искры вылетали из-под пальцев молодого человека, соединяя краешки кожи кисти и запястья водного ворлока. Магия обволакивала его руку, а через пару минут, Эм прошептал те же самые слова, которым учила его Маргарет.

— Изменишься, — изрек Эмбер на латыни, заканчивая обряд.

Когда схлынули магические искры, Элай открыл глаза. На его нижние веки навернулись слезы. Его рука — совсем, как та, которую он потерял в магической стычке около пяти лет назад снова была на месте. Он экспериментально сжал кулак. Пошевелил пальцами. А затем крикнул:

— Я... Я могу летать!

Его одежда бесформенным комом упала на траву. C диким криком коршун сорвался с земли и стрелой взмыл в серое небо, которое снова с радостью приняло птичьего ворлока в свои объятия. Дагон приставил руку к глазам, чтобы хотя бы с земли полюбоваться на своего обезумевшего брата. Эмбер засмеялся.

— Сработало! Дагон, сработало! Моя магия может лечить людей. Она может...

Он не договорил. Темная комета сбила мальчишку на землю, и он покатился по траве, прижимаемый к ней чем-то тяжелым.

— Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо тебе, Эмбер! — кричал Элай, превращаясь из птицы обратно в человека. Он обнимал своего светловолосого друга под смех Дагона, который знал, что после такого подарка Элай будет просто неописуемо счастлив.

— Я очень рад, что у тебя все хорошо. Но ты не мог бы слезть с моего апрентиса? Вы и так слишком много времени проводите вместе, я начинаю ревновать, — со стороны деревьев к ним приближался Данте.

Эм пожал новую руку Элая, со смехом сталкивая его с себя. Данте встал рядом с друзьями, пряча улыбку за напускным слишком суровым выражением лица.

— Я так счастлив за тебя, — Дагон взъерошил светлую шевелюру своего брата.

— Мы пойдем, ребят! Мне надо... Мне столько всего надо сделать после того, как я снова могу... Я могу строить! Я могу теперь сам застегивать пуговицы!

— Да валите уже. Знаю я, что совсем не пуговицами вы собрались заниматься, — продолжал смеяться Эм.

Лис и коршун превратились в свои животные сущности. Их спуск с горы и отдаленно не напоминал грациозный и изящный полет, теряя перья, Элай катился вниз, а вместе с ним, лая как лисица, падал Дагон. Они скрылись в густом кустарнике у подножия холма в два счета, оставив Эмбера и Данте одних в обществе друг друга.

Эм положил иглу и нить. На его глаза отчего-то навернулись слезы, и он быстро стер их большим пальцем, дела вид, что ему что-то попало в глаз.

Данте сел рядом, внимательно рассматривая светлую челку Эмбера, его плечи под широкой клетчатой рубашкой и его руки, которые могли творить поистине невероятные чудеса. Поняв, что на него смотрят, Эмбер поднял взгляд.

— Я нашел себе новое призвание, — молодой человек фыркнул. — Я могу быть врачом здесь. Теперь, когда мы обречены жить в замкнутом пространстве с десятками таких же изгоев, моя врачебная страсть может быть полезной, ты так не думаешь?

— Ты невероятный парень, Эмбер.

Эм удивленно поднял взгляд. Данте смотрел на него мягкими, светящимися глазами. Душа молодого человека ушла в пятки, потому что этот взгляд буквально пронзал его насквозь. Эм ощутил себя маленькой соринкой, которую смыло волной теплоты, крошечным островом, вокруг которого бушуют волны. Он часто заморгал, теряясь в словах, которые роились в его голове подобно разлетевшемуся осиному рою.

— Я... самый обычный, Дан. Просто человек. Который живет в странное время и встречается со странными людьми.

— Ты какой угодно, только не обычный. Посмотри, каким ты стал. Сильным, храбрым. Готовым постоять за себя и за всех, кто тебе дорог.

— Это... преимущества моего образования. Я ведь всегда был в ответе за всех. А вообще, не думал, Дан, что ты будешь ценить в людях именно это.

— Значит, ты изменил меня. Я до сих пор помню день, когда увидел тебя. Сейчас я не могу представить, что бы случилось, если бы я не зашел в то кафе и мы бы с тобой никогда не встретились. Меня словно молнией тогда прошило. Я просто понял — ты должен быть моим. Безо всяких вариантов.

— Не рассказывай мне, я был там. Я отлично помню наше с тобой первое знакомство. Ты был ужасной задницей.

— И ты. Апрентиса хуже тебя я и представить себе не мог.

— А сейчас? — Эмбер затих, впрочем, и так зная, что он услышит на это в ответ.

— А сейчас я уже не знаю, чем была бы моя жизнь без тебя. Ты — все, что есть самого светлого во мне, Эм. И я люблю тебя до самой глубины своей несуществующей души.