test

Сидорову ничего не оставалось делать, как пристроиться в хвост к храброму Серёгину и стараться от него не отставать и не наступать на нитку, что тянулась у него из кармана. Для храбрости Сидоров тоже включил фонарик и теперь освещал отсыревшие земляные стенки и довлеющий, низкий потолок. Пещерка была узкая, в некоторых местах приходилось протискиваться бочком. Но Серёгин, видимо, желал достичь её конца, и поэтому даже и не думал возвращаться назад. Сидорова же пещеры пугали – он шёл с опаской и старался не глядеть туда, где темно – а вдруг снова покажутся Горящие Глаза?! Под землёй было необыкновенно холодно, в своей тонкой ветровке Сидоров продрог основательно. Серёгин тоже замёрз – да, эта пещера оказалась на редкость холодна – даже для пещеры. Джинсовая куртка в таком микроклимате проявила полнейшую бесполезность: «могильный» холод вовсю разгуливал по спине и бокам.

Пугающих боковых ходов эта пещера не имела, однако по таинственности не уступала «подземелью Тени». Фонарик Серёгина то и дело вырывал из «вечной темноты» кирпичную кладку на стенах и бетонные плиты на полу. Скорее всего, это не пещера, а некий ход, или коридор, или лаз… куда-то. Сидоров с огромной долей опаски вглядывался в загадочную даль, куда убегал этот таинственный тоннель, и во мраке ему мерещились уже знакомые Горящие Глаза.

Сидоров почему-то боялся идти дальше, он двигался всё медленнее, шаги его делались всё более робкими. Пётр Иванович, не сбавляя шага, уходил в неизвестность подземелья. Сержант видел, как плывёт по стенкам круг света его фонарика, а сам – почему-то застопорился посреди дороги, вперил помутившийся взгляд в стенку, где из-за наростов земли выглядывали ряды зелёных ото мха кирпичей и провалился в некий «сон наяву».

Пётр Иванович шёл вперёд, думая, что Сидоров продвигается за ним следом. Коридор делал достаточно крутой поворот, Пётр Иванович завернул и почувствовал, как откуда-то потянуло сквозняком. А потом коридор сильно расширился, превратившись в какое-то просторное, но, к сожалению, тёмное помещение. Луч фонаря Петра Ивановича не мог больше дотянуться, до стен. Он так увлёкся исследованием возникшего вокруг него пространства, что даже не замечал отсутствие Сидорова.

- Саня, – произнёс Серёгин в пустоту, думая, что Сидоров не отстаёт и слышит его. – Кажется, мы с тобой всё-таки, попали на «Хозтехник».

И, как бы, в подтверждение слов Серёгина луч его фонарика выхватил из холодной и сырой темноты некое нагромождение заржавленного металла, вроде навечно остановившегося конвейера.

Пётр Иванович удивился, что Сидоров не ответил ему.

- Саня? – заволновался Серёгин и наконец-то обернулся.

Сидорова не было. В бывшем цеху, около «мёртвого» конвейера, он был один. Пётр Иванович не привык пугаться – он привык действовать.

- Саня! – крикнул он, в надежде призвать заплутавшего в тоннеле Сидорова.

Вместо Сидорова «разговор» поддержало гулкое эхо, повторив слово «Саня» раз наверное, десять, а то и больше.

- Чёрт! – чертыхнулся Серёгин, не услышав ответа Сидорова. – Саня! – Пётр Иванович двинулся назад, собираясь снова разыскать вход в туннель, чтобы выяснить, куда же всё-таки, подевался Сидоров.

Внезапно где-то наверху, где скрывался во мраке высокий потолок заброшенного цеха, что-то громко треснуло, и потом – тяжело свалилось вниз, на пол. Пётр Иванович вздрогнул и застыл в недоумении – то, что свалилось с потолка, обрушилось в метре от него. В потолке образовалась дыра, сквозь которую в подземелье хлынул неяркий дневной свет, немного разогнав висящий в спёртом воздухе липкий мрак. Не сдвинься Серёгин с места, чтобы вернуться в тоннель, он был бы уже припечатан к сырому бетонному полу и засыпан… Серёгин медленно перевёл взгляд из макрокосма на пол и увидел, что перед ним лежит масса земли вперемежку с опавшими листьями и засохшими ветками. Странно, будто бы кто-то прошёл над ним по верху и нечаянно вступил в «ловушку», своим весом заставив землю осыпаться. Надо было разыскивать Сидорова, но, получив дневной свет, Серёгин принялся разглядывать заброшенный цех – любопытство взяло верх над прагматичным разумом. Цех достаточно велик, двухъярусен – на высоте примерно метров трёх в виде замкнутой галереи тянется второй ярус. На втором ярусе какие-то помещения, скорее всего – конторы с выбитыми окнами. Металлическая лестница, которая ведёт к ним, наверх – сломана, а её остаток висит «на сопле», не доставая до пола. Из тёмной дыры в стене высовывается покрытая сырой грязью, замшелая лента конвейера, а под самым потолком на цепях висит какая-то хозяйственная машина вроде сеялки. «Хорошо что она не сорвалась», – подумал Серёгин, разглядывая эту сеялку, которая устарела и испортилась, так и не сойдя с конвейера.

И тут Серёгин заметил некое движение на втором ярусе – будто бы в одной из контор быстрой тенью прошмыгнул какой-то человек.

- Стой! – крикнул в пространство Серёгин, устремившись туда, где шевельнулся незнакомец, и ища путь наверх.